Писал одно, написал другое
Название: Дитя Луны
Автор: SWORN
Бета: (начало)
Manami Dita
Бета, личный
Бовами
Жанр: слэш, фэнтези, юмор.
Рейтинг: R
Статус: в процессе.
Писалось под:
Коллаж - Dgezebet
Есть такая закономерность: когда нужно сделать что-то быстро, обязательно берёшь с собой черепаху. И мне не было бы так обидно, если бы сегодня в роли черепахи не выступал я. Собственной персоной. Лазать по деревьям – задача довольно специфическая, когда из света наличествует только луна, упорно нежелающая показываться из-за крон деревьев, и маленький фонарик дяди Феликса, свет которого направлен точно в противоположную от меня сторону.
читать дальше- Ай, - прошипел я, отдёргивая руку от грубой коры. Что-то пребольно укололо, и ладонь тут же сообщила об этом ноюще-саднящим подёргиванием.
- Тише, - обернувшись, шикнул на меня Феликс, - хочешь, чтоб нас подстрелили из рогатки, как воробьёв?
- Это должна быть очень большая рогатка, - заметил я и тут же вжал голову в плечи, так как, кажется, дядюшка уже собирался отвесить мне подзатыльник. Да-да, я не шучу. Причём то, что он находится в нескольких метрах от земли и держится за ствол дерева одной ногой и одной рукой его явно не смущало.
В свои шестьдесят четыре он обладал воистину обезьяньей ловкостью (которая не светила мне в мои двадцать) и обезьяньими же замашками (которые не будут светить мне и в девяносто два с половиной). Но об этом упоминать было чревато, ибо всякое может статься, если не вовремя сказануть о своих помыслах.
Феликс фыркнул и, подтянувшись, устроился в развилке двух больших ветвей, при этом даже подвинувшись и дав мне возможность умостить рядом какую-то из частей тела. Судя по всему, оная оставалась на выбор за мной, за что ему большое человеческое спасибо. Спорить с дядюшкой было тоже небезопасно. Особенно если учесть, что на ночной променад я увязался за ним сам.
Обычно когда мы с Блаженой – моей младшей сестрой, приезжаем к нему в гости, наши каникулы проходят во взаимном подкидывании друг другу неразрешимых загадок. То в совершенно неведомом направлении исчезнут все ягоды с вишен в саду, то нас пошлют за это в огород на исправительные работы… Нужно заметить, Феликс никогда не гнушался использовать бесплатную рабочую силу в лице приехавших родственников. Но в целом жизнь нас абсолютно устраивала, так как протекала в райском городке Ливадия на юге крымского побережья, где жить спокойно и без приключений было невозможно.
Приехав в этом году в гости, я, спустя пару дней, начал замечать, что Феликс часам к одиннадцати вечера культурно пытается улизнуть из дома и даже и не читает нотаций, как вести себя ночью и что от этого бывает. Разумеется, это не могло не заинтересовать (и не навести на определённые мысли). Попытка проследить за ним оборвалась, даже не начавшись, потому что, кроме ловкости и замашек, Феликс также обладал почти звериным чутьём. Не знаю, правда, какого именно зверя, и не рискнул бы делать предположения.
Дядя честно выслушал мои просьбы на предмет «сходить – посмотреть», фыркнул и хотел было дать от ворот поворот, но его что-то остановило, и он согласился. А заодно, в качестве гарантий того, что я буду вести себя хорошо, взял с меня искреннюю клятву, честный взгляд и мой мобильный телефон, так как считал, что все благие намерения должны быть подкреплены материально.
Наконец, кое-как умостившись в совершенно не предназначенном для сидения месте, я взглянул на открывшийся нашим глазам вид: аккуратный дом из серого камня с небольшим внутренним двориком, посредине которого стоял декоративный фонтанчик.
Что этот старый извращенец здесь высматривает? Решил заняться ландшафтным дизайном на ночь глядя? Проект составляет?
Луна тем временем важно и медленно плыла по синему бархату неба, начиная освещать двор всё больше и больше. Я услышал скрип открывающейся двери, и в зоне видимости появилась девушка, скрытая серебристо-серым плащом, мягкими складками спадающим к ногам. Она посмотрела на движущуюся Луну, потом медленно направилась к фонтанчику, словно выраставшему из насыпи разноцветных гладких камешков.
Так я и знал: подглядывает за молоденькими девочками, старый хорёк.
Серая ткань соскользнула с тонкой белой руки, пальцы которой на мгновение погрузились в прозрачно-ледяную воду. Девушка что-то сказала на странном звенящем языке и, резко подняв ладонь, встряхнула ей, разбрызгивая капли в разные стороны. При этом раздался тихий звон, словно вода обрела голос, схожий с мелодичными переливами маленьких хрустальных колокольчиков. Она повторила свой жест, и вода снова отозвалась, только на этот раз звук стал громче и богаче. И чем больше она опускала пальцы в фонтан, тем чётче слышалась мелодия, тем яснее звучал диковинный ритм, будто кто-то играл на неведомом стеклянном инструменте. Музыка зачаровывала, заставляя сосредотачиваться только на ней, не видя и не ощущая ничего вокруг, кроме чарующей кристальной мелодии.
Серый плащ был скинут к ногам, и у меня невольно вырвался удивлённый возглас, так как стоявший невдалеке от нас человек явно не был женского пола. С чего я вообще подумал, что это девушка? Пока в моей голове бродили подобные риторические вопросы, Феликс всё же отвесил мне смачный подзатыльник, на который я не особо среагировал, так как был полностью поглощён открывающимся зрелищем. Возле фонтанчика стоял обнажённый юноша, изящный, тонкий, с невероятно белой кожей, сквозь которую словно проскальзывало лунное сияние. Длинные, почти до талии, волосы, скрывающие тело, напоминали кахолонг – молочно-белый опал.
К этому времени луна почти вся вышла из-за ветвей, полностью осветив двор. Декоративные камешки, едва на них попали лунные лучи, мигом невероятно ярко засияли и рассыпались по округе сверкающим водопадом. Земля под ногами юноши странно заискрилась и неожиданно начала змеиться, словно водная гладь, которую побеспокоило дуновение ветра.
Я было подумал, что у меня таки беда со зрением, и не надо было на ужин есть те запечённые грибы со сметаной, но тихий, немного торжествующий смешок Феликса заставил меня в этом разуверится. Старый интриган откровенно надо мной насмехался. Тем не менее, взгляд у него был цепкий и внимательный, да и смотрел он не на меня, словно боясь пропустить любую мелочь из происходящего.
На небе не было ни единого облачка, Луна совсем выплыла из-за деревьев и теперь роскошнейшей драгоценностью светила с синего бархата небес, заливая призрачно-серебристым светом чудный двор. Нежная мелодия стала громче, юноша неожиданно качнулся в такт музыке и, подняв переливающиеся перламутром брызги, сделал замысловатое па. Звенящий аккорд и ещё одно движение. Казалось, его тело, переливающееся жемчужным серебром, тоже состоит из воды и лунного света. Движения слились в завораживающий танец, заставляя поверить, что чудеса бывают.
Вот тут честно, я разинул рот. Признаться, я не так много живу, чтобы сметь что-то утверждать, но подобного видеть мне ещё не доводилось. Так не мог танцевать человек. Завораживающая, немного болезненная пластика: движения, будто это был эльф из забытой сказки. Но не земной эльф, а загадочное лунное создание, кровь которого воспламеняется белым огнём, когда восходит молодой месяц, а сердце стучит в такт с тягучей музыкой воды и горного хрусталя.
Музыка взметнулась на аллегро, в такт каждому аккорду юноша совершал странное движение руками, словно что-то ткал. Из чего - загадка. Кроме воздуха, лунного сияния и воды вокруг не было ничего. Но он явно не собирался сдаваться. Мелодия медленно переходила на крещендо и, будто отзываясь на набиравшие громкость звуки, возле рук мальчика начали сплетаться опалово-голубоватые нити. Сначала тонкие, еле различимые для глаза, со временем они утолщались, переливаясь невероятными цветами и оттенками. Юноша продолжал свои действия, будто работая на невидимом веретене, быстро и ловко направляя и сводя лунные нити в единое целое.
Я сглотнул и чуть прищурился, пытаясь рассмотреть образовавшуюся фигуру. Через несколько минут переливы сияния трансформировались в мужчину. Да-да, я не шучу. Он был хорошо сложен, недурен собой и на голову выше лунного чародея (или слишком талантливого иллюзиониста). Темноволосый, с немного хищным профилем. Правда, кожа настолько ярко сияла неведомой белизной, что смотреть было больно. В этот момент мне почему-то захотелось брякнуть, что вот он, новый способ приобретения соседей и собутыльников, но я тут же прикусил язык. Потому что руки мужчины тут же обвили юношу, он склонился нему, приникая губами к шее. Мальчик засмеялся радостным звонким смехом и запрокинул голову, рассыпая по спине кахолонговую роскошь. Мужчина посмотрел на него и, улыбнувшись, снова склонился, целуя шею и ключицы, опускаясь ниже. Теперь в хрустальный звон вплелись музыкальные стоны юноши, тихонько ахавшего и тяжело дышащего от горячих ласк своего любовника. Длинные пальцы вплелись в тёмные волосы, а на губах застыла блаженная улыбка, словно то, что сейчас происходило с ним, было самым настоящим счастьем.
Знаете, вот тут, пожалуй, я впервые в жизни понял, что даже не знаю, что и думать. Мозг воспринимал информацию, но отказывался её анализировать. Не то чтобы я никогда не видел мужской…э…мм, эротики (да, было, второй курс института, студклуб, художественная самодеятельность, а любой, в ком есть что-то от художника – человек нравов свободных); не то, чтобы я никогда не подглядывал (комната Блажены никогда не закрывается на ключ), но… У меня никогда не было ощущения, что я наблюдаю за чем-то запрещённым или неправильным (на это моя мать непременно возразила бы, что таким извращенцам всё по нраву, но это было бы не совсем верно). Даже то, что творит Блажена на ночь… Но я отвлёкся от темы.
Происходящее между этими двумя даже нельзя было описать словами. Возможно, слишком нереальным всё казалось, совершенно неземными были они в безумной пляске холодноватой лунной страсти. Чего только стоили движения сплетенных тел и тихие шелестящие выдохи. Кажется, оба что-то говорили, но разобрать было невозможно. Глаза юноши были блаженно прикрыты, по губам блуждала улыбка. В одно мгновение он выгнулся дугой, словно обвивая партнёра всем своим изящным телом (вскрикнул словно зазвенел разбившийся кристалл), и обессилено опустился на воду.
И надо же было, чтобы именно в тот момент, когда я как можно старательнее вытянул шею, дабы разглядеть происходящее получше, что-то противно хрустнуло, и я понял, что медленно, но верно ветка, на которой сидели мы с Феликсом, начала клониться к земле. Ещё чуть-чуть, и мы с самым настоящим треском повалимся на землю, став обладателями не только шишек и синяков, но и больших неприятностей.
Сзади послышались виртуозные шипящие чешские проклятия и, схватив меня за шиворот, Феликс целенаправленно дал сильного пинка, сим показывая, что время киносеанса истекло и пришло время делать ноги. Стараясь не издавать ни звука и не жаловаться по поводу ссадин и царапин, а также многочисленных дыр в джинсах, я всё же спустился на бренную землю. Рядом, отряхиваясь, оказался Феликс.
- А теперь быстро отсюда, пока не стало ясно, чем мы тут занимались, - запыхавшись, указал мне дядя.
- Чем? – у меня чуть не отпала челюсть.
Феликс бросил на меня испепеляющий взгляд, а потом посмотрел на опасно склонившуюся ветку, которая того и гляди под порывом ветра посильнее спикирует на землю.
- Отставить дебаты, шагом марш!
Несмотря на шёпот, сказано это было достаточно весомо, и я решил не спорить со старшим по званию, то есть по иерархии в семье, последовав за ним.
Шли мы быстро, дядя, казалось, думал о чём-то своём, я то и дело бросал на него косые взгляды.
Когда мы приблизились к собственной калитке, я всё же не выдержал и прокашлялся:
- Слушай, а тут…часто творятся такие дела?
Дядя открыл калитку и посмотрел на меня:
- Да, как тебе сказать... история долгая. Проходи на веранду, перекусим. Расскажу, что знаю.
***
Я поправил норовившую сползти с плеча лёгкую куртку и посмотрел на фарфоровую белую кружку, над которой вился ароматный дымок. Уж не знаю почему, но Феликс пьёт только зелёный чай. Причём со всякими экзотическими добавками. На этот раз ей был саусеп. Вот честно, я долго пытался понять, что это такое. Даже влез в энциклопедию, ознакомился с данным видом фруктов, распространённым в Азии и Америке. Не совсем понял, почему плод, похожий на зелёного ёжика, называют сметанным яблоком и считают очень полезным. Сколько бы я не пытался выловить его привкус в чае – ничего не получалось. Будь со мной рядом мама, она бы справедливо заметила, что со вкусом у меня проблемы и дегустатором мне не быть, даже если на всей Земле не останется никакой пищи кроме овсянки.
Пыхтя, как чайник, Феликс вернулся с кухни, неся в руках две миски, на которых зыбко удерживались тарелки, маслёнка и банка с вареньем. С ловкостью эквилибриста он водрузил посуду на стол и, подвинув стул, уселся с лицом, выражавшим крайнее удовлетворение. Понятие «перекусить» у него было достаточно обширным, ограниченным вместимостью дядюшкиного желудка, который, по семейным байкам, может в критических ситуациях достигать размеров Марианской впадины.
- И давно в тебе проснулся скрытый вуайерист? – поинтересовался я, обхватывая чашку ладонями и откидываясь на спинку стула.
- Думаю, он никогда и заснуть-то нормально не мог - здоровье ни к чёрту, неблагоприятная политическая обстановка в стране, несвежий кефир и так далее, - поделился мнением дядя, разрезая пополам булочку с маком и начиная мазать её маслом, - с другой стороны, Марк, я сегодня видел твою реакцию, так что одного меня винить в подглядывании, согласись, приём крайне пошлый.
Я хотел было уже сказать, всё что думаю, но вовремя прикусил язык. Увиденное… действительно, поражало. И для того, чтобы выяснить, что это было такое, нужно было минимум сдержаться и внимательно слушать, о чём будут говорить.
- Началось это где-то недели три назад, - заговорил Феликс, - в один вечер ко мне на чай зашла Зоя и, заговорщицки подмигнув, принялась передавать все сплетни, которые имели неосторожность оказаться в зоне слышимости её ушей.
Я тихо хмыкнул. Ага, ясно. Зоя Александровна Дранкова – соседка Феликса с незапамятных времён, обладательница чёрного пояса по вранью и золотого кубка по небылицам. Умудряется со скоростью света разносить самые неправдоподобные слухи, при этом, как ни странно, сказанному - верят. Начисто отсутствует понятие о приличиях и словах «такого не бывает». Тот, кто неосторожно заявит подобное, немедленно подвергается моральному прессингу со стороны Дранковой и доводится до критического состояния, выходом из которого становится только немедленное согласие со всем вышесказанным. Террор в этом случае прекращается почти сразу и, в качестве восстановительных веществ, даже приносятся домашние пирожки. Мирная жизнь с неугомонной соседкой продолжается до очередной новости. Учитывая, что Феликс когда-то имел неудачу сотрудничать с Зоей, это привело к крепким дружеским отношениям. И, следовательно, каждый раз приносимым безразмерным ушатам новостей и сплетен, которые дядя стоически терпел ни много ни мало, двадцать лет.
Отправной точкой рассказа было то, что дочь и зять Зои из-за работы переехали в Россию, а на освобождённую территорию было решено брать квартирантов. Как оказалось, первым подопытным в пределах Дранковьей досягаемости стал прибывший из Латвии молодой человек. Впрочем, в происхождении свого жильца Зоя сомневалась, а все её предположения подкреплялись только его словами.
Он представился как Арнис Лаустис, артист из Даугавпилса, чем почти сразу покорил Дранкову, которая имела привычку часами, долго и с трепетом, рассказывать истории о своём генеалогическом древе, разветвлённом почти по всему миру. Разумеется, Латвия не была исключением.
Вёл себя молодой человек приветливо и тихо, часто улыбался, помогал, если просили, вовремя вносил оплату, что немаловажно… и далее по пунктам. В общем, хорош во всём, куда не глянь. Только внешность уж больно необычная. И парень вроде, а сам стройный, изящный, тонкий как тростиночка. И волосы. Невероятной длины - до талии (чего уж говорить, женщины-то сейчас такие редко носят, а мужчины тем более) и необычного белого цвета, а когда на них попадает солнце, кажется, что они начинают мерцать едва уловимым серебристым сиянием. И глаза у него как застывший светло-жёлтый янтарь, не прозрачный, а матовый. Иногда создавалось впечатление, что Лаустис вовсе не живой человек, а сказочное кукольное существо; мысли его далеко от грешной земли. Юноша замечал за собой эти взгляды, но лишь иногда, смеясь, отмахивался, мол, не удаётся с себя сбросить сценическую маску даже на отдыхе.
- А ты его видел? – не удержался я, заёрзав на стуле и чудом не опрокинув чай.
- Не перебивай старших! – возмутился Феликс, кинув на меня недобрый взгляд, но тут же как-то странно усмехнулся, - ты его сегодня тоже видел, но я понимаю, что ты хочешь спросить: видел ли я его вблизи?
Я кивнул и даже не забыл смиренно опустить глаза, мол, да, конечно, дядя, я принял к сведению твоё замечание и раскаиваюсь в содеянном. То есть на самом деле чёрта с два я раскаивался, но решил этот факт не пускать в открытый доступ.
- Да, видел. Всего раз, когда Зоя попросила помочь прибрать во дворе.
Ну, да, конечно. Двор у Дранковой немалый, а наклонятся восьмидесяти килограммам Зои Александровны, которые переполнены собственным достоинством просто до отказа – это неприлично. Другое дело – попросить шустрого ловкого соседа.
- И? Хоть что-то соответствовало её описаниям? – поинтересовался я.
Феликс покосился на меня, словно, не понимая, как может мне быть мало увиденного, но лишь молча кивнул.
- Соответствует всё. Я, кстати, очень поразился, когда увидел его. При Зоиной неуёмной фантазии и языке без костей очень странно, что она дала ему столь блеклое описание. Он и впрямь выглядит немного странно, но в то же время ничего отталкивающего в этом нет.
- А как подглядывать начал? – ехидно спросил я, делая глоток ароматного напитка.
- По случайности, - ответил дядя с кристально чистыми глазами, в которых кроме правды, только правды и ничего кроме правды, и быть не могло.
- Дело было так. В честь удачно завершённой уборки дранковского двора я был приглашён к столу, откормлен и отпоен домашней вишневой настойкой. (А настойка у Зои Александровны это высший пилотаж, тут дядюшку очень даже понимаю).
То есть события развивались в следующем порядке.
Ночь, откушавший настойки Феликс возвращается домой. И всё бы ничего, но в данный момент его жутко тянет на приключения. А в подобном состоянии у него ещё и обостряется слух (феномен в нашей семье, никто так и не может понять, почему приняв повышенные градусы, он в один момент начинает слышать всё и сразу). Вот и будучи в таком состоянии, дядя услышал странную музыку, доносившуюся с квартирантской части дранковьих территорий. Оная тут же подействовала на неокрепший разум дяди и возбудила нездоровый интерес на предмет «а что же там происходит». Забор был весьма неприятным препятствием на пути, но даже он был не в силах победить Феликсово любопытство. Ибо от своих помыслов он откажется только мёртвым. В результате грозный страж имущества был обведён вокруг пальца, и дядя, вспомнив лихую молодость, вскарабкался на дерево и устроился со всеми удобствами.
Нужно заметить, что от увиденного дядюшка протрезвел в мгновение ока.
- Вот с тех пор, собственно, и хожу туда. Причём, как я понимаю, до сегодняшнего дня я был единственным свидетелем.
Я кинул на него задумчивый взгляд. Мда уж. Это точно. Особенно если учесть, у кого этот мальчик остановился.
Можно было, конечно, спросить – а почему ты туда ходишь? Но я же сам прекрасно понимал, что на такое смотреть хочется. Потому что это - чудо.
- Оооох, - раздалось сочное, чуть хрипловатое сопрано из коридора, - что ж вам не спиться, болтушки?
Из тьмы коридора показалась Блажена в красном домашнем халате, поправляющая упавшие на лицо каштановые вьющиеся волосы.
- Много спать вредно, – невозмутимо заявил Феликс, краем глаза глянув на красотку.
- Много есть – тоже, - не осталась в долгу любимая племянница и уселась рядом со мной.
Я хмыкнул и покачал головой. На востоке алел восход. Вот так и встречай рассвет в кругу семьи.