Авторы: neir warden, SWORN
Жанр: мистика, ангст, романс, сюр, слэш.
Рейтинг: NC-17
Размер: миди
Статус: Закончен
Предупреждение: психология, смерть в сюрреале ГГ
Саммари: Что это – сон на двоих?.. Игры воспаленного воображения?.. Или судьба, в роковой день сведшая два одиночества и давшая им привыкнуть друг к другу, а потом на долгое время разбросавшая по миру? А может быть, просто жестокая игра?
Коллаж: Dgezebet
Вот ссылка, где можно прочесть полностью.fikor.net/smf2/index.php?topic=6511.0
читать дальшеСпать не хотелось. Ощущение чего-то необычного, праздничного, экзотического затопило разум, заставляя ворочаться с боку на бок. Наконец, осознав, что заснуть не дано, я поднялся, наскоро побрился, почистил зубы, и, подхватив свой рабочий нетбук, спустился вниз. Только три часа ночи. Если ехать не спеша, то как раз к утру буду у Степановки. Можно, конечно, было и электричкой, но трястись в пропахшем мочой и потом вагоне не хотелось. Еще раз проверив, на месте ли диктофон, фотоаппарат и все остальные вещи, я завел мотор и выехал.
Сегодня я должен был взять интервью еще у одного художника, которого считали блаженным. Сколько их уже было... Пришлось пройти курсы психотерапевта, чтобы разговаривать с психами, как с нормальными. И устроиться художественным редактором, чтобы иметь возможность искать по свету того, единственного, который мог пролить свет на мою жизнь. И я искал. Уже более двух лет искал. Конечно, и от другой работы не откажешься. Поэтому и мотался по городам и весям в поисках талантов, уверенный в том, что мне повезет. Должно повезти.
Сегодня мне предстоит встреча с Ярославским Сергеем Ивановичем, человеком из глубинки, который после того, как потерялся в ближайшем лесу на несколько дней, вернулся в свой дом и начал писать действительно ирреальные по своей красоте картины. Слишком много фактов. Совпадений, мелочей... И я должен был его увидеть.
Руки спокойно лежали на руле, в динамиках звучал любимый спид-рок, в зубах дымилась сигарета, и настроение находилось гораздо выше отметки хорошо. Можно сказать, что я был в некой эйфории. Да впрочем, как и всегда перед встречами с теми, кто побывал по ту сторону иллюзий.
Встретил меня староста. Дядя Миша. Проводил в свой дом, предложил «тяпнуть ради хорошей беседы» их сивушного самогона, но я отказался.
- Да ты не стесняйся, сынку, не шебуршись. Все делом будет. И с Иванычем познакомлю, и деревеньку покажу. Ты садись-садись. Сейчас Ярина нам борща разогреет, бульбочки пожарит, четвертушку даст... - я усмехнулся. Вот он повод - новый человек в деревне. Я благосклонно кивнул. Есть действительно хотелось, да и старосту обижать не следовало. - Ты, это, из столицы, что ль, такой?
- Из столицы, дядь Миша. Сказали мне статейку про вашего художника написать.
- Только ты это... Он у нас малость того... - Михаил Андреевич покрутил пальцем у виска. - Блаженный малость. Но ты не пужайся-то. Не пужайся. Не трогает он никого. Тихий.
- Да я и не боюсь.
За завтраком и разговором прошло часа три. Дядя Миша предложил мне оставаться на постой у него, если все за день не успею, и я с радостью принял приглашение. Переться без сна назад было как минимум опасно.
- А тяпереча идем, отведу я тебя к нашему малювальнику. Он парень хороший. Ты не переживай. Все делом будет.
Дом стоял на отшибе. На краю села. Ровненький, с белеными рамами и выморенной древесиной. Настоящий домик из сказки. Крышу покрывала красная черепица, садик ухоженный, на заднем дворе блеяние слышно, кудахтанье. Одному такое хозяйство содержать сложно. Особенно, если еще и пишешь картины. Значит, кто-то еще у него есть? Мать?.. Жена?..
- Эй! Сергуня! Тут к тебе это, из столичной газеты, вроде как, приехали!
Поправлять, что из художественной редакции - я не стал. Потом все Сергею Ивановичу объясню.
И тут на порог вышел... Он. Высокий, чуть худощавый. Волосы ремешком поперек лба перетянуты, аккуратно подстриженная бородка. Хмурый, задумчивый, с пронзительными серыми глазами и глубокими вертикальными морщинами, залегшими между бровей.
- Как приехали, так пусть и... - он взглянул на меня чуть удивленно, закусил губу, прищурился и махнул рукой. - Ладно, заходи, гость столичный.
- Олег Николаевич, - я протянул руку, ощутив прикосновение его мозолистой ладони. - А вы?
- Сергей Иванович. Можно просто Сергей. Слушай, Олег Николаевич, мы с тобой раньше не встречались?
- Возможно, - смотреть ему в глаза было страшно. Я боялся увидеть в них то... В общем, просто боялся. - Ну что ж, приступим?
- Я сначала скотину накормлю. А ты пока свой инвентарь разложи. Розетка там, за столом сразу. Квас в холодильнике. Можешь пока в душе ополоснуться. Жарко ведь. Полотенце в шкафу.
И ушел. Я подключил нетбук, побродил по дому, заглянул в сад и, не выдержав, спустился в прекрасный кусочек рая. Все было правильно. Не по линеечке рассажено, а именно уютно. Я посидел в плетеном кресле под яблоней, а потом, словно маленький воришка, зарылся в кусты смородины-крыжовника-малины, лакомясь недоступным в городе деликатесом. То, что меня застанут за таким непотребством - обворовыванием чужого сада, старался не думать. Слишком вкусно было.
Сергея я заметил нескоро. Он сидел на корточках, курил и, щурясь на солнце, что било сквозь листву, следил за моим шмыганием по кустам. Оказаться разоблаченным было неприятно, но неловкости я не ощущал. Ну не объел же я его, в конце-то концов!.. Правда, виновато потупился и пошел на расправу. Сергей поднялся на ноги и совершенно естественным движением стер сок ягод с моих губ своим мозолистым пальцем.
- Полакомился?.. Пошли, что ли... Думаю, мои картины посмотреть хочешь?
- Хочу, - я проглотил кислый ароматный сок ягод и сбегал в дом за фотоаппаратом.
- Вот и смотри. Я мешать не буду. Отвечу на вопросы, если надо, - я вошел в оранжерею, переоборудованную под мастерскую.
Внизу, чтобы не закрывать свет, висели картины, прикрытые тканью. Прозрачный потолок покрывала сеть проводов, идущих к лампам, мольберт с недописанной картиной, чистая, выскобленная палитра, кисти... Все как всегда, или нет?.. Я не видел захламленности мастерской. Все было... Чисто. Строго даже. По-военному.
- Можно? - я потянул за край ткани ближайшей картины, и Сергей подсуетился, сняв тряпье, открыв мне мир. Чужой, но невероятно красивый. Мир красок, мир феерии... И я утонул в нем на добрый час. - Сергей Иванович, вы понимаете?.. Ваши работы - это шедевры! Это...
- Садись, поешь, журналист.
В словах не было насмешки, а я понял, что жутко проголодался. Все успело остыть ровно в меру: чтобы не обжигать, но позволять ощущать аромат еды в полную силу. Сергей Иванович достал бутылку наливки, разлив по граненым стаканам, и протянул мне один. Но молчал. Он вообще всегда молчал. Привычка такая. Или, как говорили люди - порода.
А я перебирал в памяти снимки картин, вспоминая, какой неудачный, какой хорош, и думал о том, что следует повторить фотосессию, но уже потом, после разговора. Наконец, со стола все было убрано, и я сытым котом разлегся на стуле, приступив к своему делу. А точнее - к интервью.
- Сергей Иванович...
- Сережа. Так нам проще будет... Олег.
- Хорошо. Сережа, вот вы рисуете такие картины... Пардон, пишите. Но с чего все началось? Кем вы были раньше? Расскажите о своей жизни? О себе? Если конечно, личного не задеваю.
- Да что уж там, - Сергей достал сигарету и придвинул пепельницу на середину стола. - Служил, потом пошел по контракту. Отвоевал пару лет, вернулся. Влюбился, женился, вырастил сына, Лешку... И все потерял в один день. Авиакатастрофа. С тех пор живу один. Пока что справляюсь. Когда станет худо - продам свое хозяйство и переберусь в город.
- А картины?.. Вот мне дядя Миша сказал, что вы только после того, как вернулись... Оттуда... писать начали.
Сергей задумался. Морщины стали еще виднее, лицо посуровело, а потом как-то сразу разгладилось. Вздохнув и покусав верхнюю губу, он взглянул мне прямо в глаза.
- Никому не рассказывал. Тебе расскажу. Считай это сказкой, блажью... но я действительно был за гранью.
- Иллюзии? - вырвалось у меня невзначай.
- Да, иллюзии. Собственной. Мои односельчане считают, что я просто ушел, а потом вернулся. Но я был... Там... - его глаза затуманились. - В том мире, который создал сам... И я слишком сильно испугался остаться там... С тем... - тряхнув головой, он улыбнулся. - Бери свой диктофон, и идем в сад. Там уютнее говорить будет. А рассказ у меня долгий. Машка-то за живностью последит, а вечером я им корма задам. Ты кстати, придумал, где остановишься? За один день все не расскажу.
- Да у дяди Миши...
- У меня. Решено! - припечатал он. - А теперь - айда на двор.
* * *
- Рисовал я всю свою жизнь, - начал Сергей. - Малым рисовал, в армии баловался, потом мечтал о профессиональной студии. Мне все доставляло наслаждение. Солнечный луч, ложащийся на полотно и выводящий свои светотени, запах красок, вид мира через кисть... Сначала бумага, карандаши, потом ватман, холсты, краски... я учился тонуть в своих рисунках. Картинами назвать я немногие могу. Это те, где часть души осталось... а в остальных только часть разума. Я погружался в свой мир, в котором искал утешение от мирской жизни, от семейных проблем... я с самого детства делил свое творчество на две категории: наброски и картины. Точнее - Картины (с большой буквы). К таким я относил очень немногое из того, что у меня было, и я любил их. Любил не любовью художника, но любовника, наслаждаясь той красотой изящества форм, что смог передать своей кистью на кусок простого холста.
Сергей закурил следующую сигарету, а я подумал, что вести его рассказ диалогами со мной будет неприемлемо. Проще пересказать его историю так, как он видит ее. Словами человека, который прошел нечто, сделавшее его мастером живописи. Поэтому и решил не вмешиваться до окончания его повествования.
- В тот день я заканчивал сюрреалистическую картину, на которой у лесного озера, наполовину выбравшись из воды, лежит мальчик. Я пытался всеми возможными способами передать то, что чувствовал тогда. Этот юноша был мертв, его убила вода, оставив лежать на своем берегу обнаженного, прекрасного, с еще не успевшей потерять свой естественный цвет кожей. Я как раз заканчивал рисовать его лицо, стараясь передать ему чувство спокойствия и умиротворения, когда в дверь позвонили. Рука дрогнула, и кисть прочертила тоненькую линию, изменившую черты юноши до неузнаваемости, придав им горечь и муку, и сделав еще прекраснее. Разозлившись на внезапного нежданного посетителя, я ринулся открывать дверь, собираясь потом полностью изменить несовершенство картины.
- Добрый день, - на пороге стоял мужчина средних лет. - Я услышал, что вы хорошо рисуете. И я хотел бы получить портрет вашей кисти, - он оттолкнул меня, пройдя в студию, присев в кресло. - Я хорошо заплачу.
- Позвольте!.. - я готов был вышвырнуть незнакомца прочь из своего дома. - Кто вы такой, что так врываетесь ко мне, требуя, чтобы я тратил на вас свое время?!
- Я обещаю, что оплачу ваш труд.
- Вы просто напрасно тратите мое время, - я указал ему на дверь, - прошу вас, покиньте этот дом.
- Нарисуйте мой портрет, и я тут же оставлю вас в покое, - улыбка слегка тронула его губы. - Я не привык просить, но все же... Уделите мне всего несколько часов, сделайте набросок, впитайте мои черты, чтобы потом, на досуге, окончить портрет, а я заберу его.
- Как я вижу, от вас так просто не отделаешься, - я вздохнул, и взял в руки лист бумаги и карандаш, решив сделать набросок, чтобы потом по нему завершить портрет этого странного человека.
И только тогда, когда я взглянул на него взглядом художника, понял, какую ошибку чуть не совершил. Мне предоставлялась возможность нарисовать самое яркое по своей красоте лицо, и я отказывался от этой возможности!..
Поспешно нанося на лист бумаги его черты, я удивлялся и белизне атласной кожи, и спокойствию глубоко посаженных карих глаз, и ироничной улыбке, скользящей по тонким, красиво очерченным губам. Я пытался передать мягкий овал его лица и легкие тени, лежащие под высокими скулами, и мелкие морщинки, иногда лучиками вспыхивающие у его глаз...
- Довольно, - мужчина встал, взглянув на часы. - Вы достаточно увидели, чтобы выполнить мой заказ, - он протянул мне руку, и я машинально пожал ее, собираясь приступить к работе тут же. - Да, кстати!.. - уже на пороге обернулся он. - Вы не закончили портрет этого мальчика, - он указал на картину, стоящую на треноге. - И я не хочу, чтобы мой портрет остался таким же незавершенным. Я хочу увидеть себя так, как вы видите меня... - он помедлил, - в моем истинном обличье. Закройте дверь.
Я прошел за ним, закрыв дверь, вернулся к своим картинам. Чувствуя какую-то неловкость за то, что делаю, я снял незавершенный холст, поставив его в угол, а на раму натянул новое полотно.
Мазки кисти ложились четко и уверенно, открывая всю глубину личности моего внезапного посетителя. Я, словно он еще находился здесь, видел его воочию, без труда творя портрет, отойдя от холста только поздним вечером, довольный своим вдохновением... Ну... точнее - почти довольный.
Поставив чайник, я сотворил пару бутербродов, вернувшись в комнату, чтобы понять, что же не так. На меня с холста смотрел мужчина тридцати лет - шатен с карими глазами, продолговатым скуластым лицом и с саркастической улыбкой на жестких, упрямых губах. Он смотрел на меня, словно надсмехаясь над моей работой, заставляя меня искать нечто другое, что бы соответствовало его характеру, ему самому...
Несколько суток я творил, как безумец, отдав себя всего этому портрету, но когда он был готов, я ощутил неудовлетворенность. Не то!.. Не так!.. Глубже надо, ярче!..
- А!.. Чтоб тебя!.. - я стянул портрет с подставки, с решимостью водрузив на нее еще один белоснежный холст, на котором и решил сотворить то, что я видел.
Я вновь рисовал его, но теперь позволял своей фантазии открыться. Чуть ужесточил черты лица, уложив каштановые волосы рваными прядями, стекающими по нагим плечам, нарисовал за спиной кожистые крылья с широким размахом, поселил в глазах демонический огонь, а губы исказил не в саркастической, а в зловещей улыбке демона. А фон окрасил в цвета огня, всполохи которого взвивались над головой в виде огненного нимба... Я омыл его ноги кровью, вложив в руки меч и кнут...
О да!.. Я сотворил это! Сотворил то, что желал.
Усталый, вымотанный, я едва добрался до кровати, заснув, как только моя голова притронулась к подушке. Утром, когда я открыл глаза, раздался звонок. Я поспешно убрал полотна за ширму, и только тогда открыл, увидев за своей дверью недавнего знакомца.
- Вижу, вы прекрасно поработали, - так же бесцеремонно он прошел в мою студию, безошибочно подойдя к ширме, и достал из-за нее оба портрета. - Великолепно! - он удовлетворенно улыбался. - Прекрасно. Вы сделали даже больше, чем я ожидал, и, как я и обещал, плата будет достойна вас, - мужчина закутал картины в неизвестно откуда взявшийся кусок шелка, перевязав их бичевой. - Я благодарю вас, - поклонившись, он прошел к двери.
- Постойте!.. - я схватил его за руку. - А как же...
- Ах, да!.. Простите... - он щелкнул пальцами. - Вы заслужили свои пять сокровенных желаний. И я дарую их вам, - поклонившись, он оставил меня растерянно стоять посреди коридора.
Странный, неприятный тип. Я передернул плечами, от всей души пожелав себе забыть обо всем, что связано с ним. Пять желаний, видите ли!.. Да я сам в состоянии исполнять все свои желания. Я сам достаточно знаю, что мне нужно.
Меня удивило, что моя картина стоит в углу за ширмой. Вроде, я ее еще не закончил, но при этом убрал куда подальше... Хм, неужели вчера я решил заняться другой работой? Так нет, вроде... Я смотрел на лицо нарисованного мною юноши, медленно смешивая краски, вспоминая, куда я дел столько охры и кармина. За последнее время и не рисовал ничего, что бы требовало такого их количества...
Я дописывал картину, любовно доводя ее до совершенства, все яснее понимая, что меня теперь ничего не может заставить забыть ее, как и ту, что висела на стене... Я оторвался на миг от полотна, подойдя к любимому пейзажу. Древний, прекрасный лес, неисхоженный человеком, таящий в себе сотни тайн и секретов... - Я нежно прикоснулся к полотну. Ах, если бы я мог быть там... Если бы волею какого-нибудь, чудесного случая, все мои картины обрели полноту и цвет, став реальностью... Прекрасной и пугающей. Я смотрел на пейзаж, уже слыша пение птиц, чувствуя запах сырой земли и трав, которые поднимаются до колен...
Пошатнувшись, я на мгновение выпал из мира, наверное, потеряв сознание на какое-то время, потому что, когда вновь смог чувствовать, оказалось, что лежу на спине, до сих пор сжимая в пальцах кисть. Открыв глаза, я смотрел на потолок, внезапно ставший зеленым... Да нет же!.. Это не игра воображения!.. Я лежал под огромным деревом, на сырой земле и прелых листьях, вслушиваясь в щебет птиц в ветвях.
Вскочив на ноги, я огляделся. Со всех сторон был лес. Я метнулся в сторону, заставив себя не кружить на одном месте, решительно двинувшись в направлении, выбранном мной для того, чтобы выбраться из глуши. Нет, не может такого быть. Не мог я забыть, как приехал на природу. И, если я здесь оказался с компанией, то проще всего будет позвать их и выйти на голоса... Остановившись, я оперся рукой на дерево. А, может быть, я сплю?.. Я ущипнул себя за руку, внезапно обратив внимание на кисть, на которой еще не обсохла краска... Так, стоп... Бред это, или нет, но я оказался здесь прямо из своей студии. Я смотрел на картину, мечтая побывать здесь, в этом лесу... И вот... нет, наверное, это какой-то гипноз, или морок. Ну не мог я оказаться в том месте, которого не существует!.. Или... Или мог?
Мной овладела паника, и я побежал вперед, надеясь выбраться отсюда и попытаться себе объяснить то, что необъяснимо. Хвала богам!.. Я увидел прогалину, услышал шум волн, тут же кинувшись вперед... Чтобы резко остановиться, замереть...
Я стоял возле обрыва, смотря на ленивые волны, накатывающие на каменистый берег. Обернувшись вбок, я уже точно знал, что увижу... И я увидел это. На самом краю, поддерживаемый какой-то неизвестной силой, стоял трехэтажный дом... Который, при желании, можно было назвать и маленькой крепостью... Нет, такого не могло быть... И все же я смотрел на произведение своих рук, на то, что когда-то создавал... Что когда-то считал Картиной с большой буквы... Я готов был запаниковать. Точнее - я ощущал настолько сильный страх, что не мог стоять - ноги у меня подкашивались. Кинувшись назад в лес, я намеренно выбрал противоположную берегу сторону, намереваясь выйти когда-нибудь из этих дебрей... внезапно увидев просвет между деревьями... Услышав бой прибрежных волн... Смотря на серый, каменный домик на краю пропасти...
Попятившись, я прижался спиной к дереву, пытаясь собраться с мыслями, вновь врезавшись в лес, убегая от того, что преследовало меня, как видение из кошмара. Споткнувшись о корень, я полетел вперед, перевернувшись через голову, распластавшись на сырой болотистой земле... Тут же услышав стон...
- Помоги... - к моему плечу прикоснулась холодная, мокрая рука, и я чуть не закричал от ужаса.
- Господи... пусть это будет сон... пусть я сейчас же проснусь... Господи... - шептал я, отползая прочь от тянущегося ко мне существа, едва ли в состоянии четко соображать...
- Помоги мне...
Понимая, что если это и кошмар, то оканчиваться он не собирается, я медленно приоткрыл веки, смотря в молящие, широко раскрытые синие глаза юноши, который цеплялся за меня, умоляя не покидать его...
- Чем... - я прокашлялся. - Чем я могу помочь тебе?..
- Мне холодно... Согрей меня... - его мокрая кожа отливала белизной и была так холодна на ощупь, что я ощутил лишь жалость.
В конце концов!.. Ведь это я его нарисовал, своей фантазией принуждая лежать в холодной воде... Нет, если бы я знал, что когда-нибудь мои грёзы сбудутся, никогда бы не загадал оказаться в их плену. Никогда!..
Загнав страх и несоответствие поглубже, я заставил себя собраться, подстегнув решимостью. Как бы там ни было, во всем случившемся только моя вина. Вот мне все и исправлять. Встав на колени, я осторожно притянул мальчика к себе, подняв на руки легкое, почти невесомое тело, направившись к тому дому, что стоял на берегу... Когда я рисовал его, то думал о том, как в нем будет уютно жить... Я мечтал о таком доме, и мог только надеяться, что там присутствует все то, что нужно... Открыв ногой дверь, я зашел внутрь, тут же ощутив запах пыли и солнца. Запах одиночества и пустоты...
Занеся юношу на второй этаж, я уложил его на кровать, пройдя к ванной комнате, в надежде, что будет горячая вода... Мои надежды были оправданы, и вскоре я, набрав полную ванну воды, усадил туда юношу, позволяя ему согреваться, спустившись вниз, чтобы найти что-нибудь из еды. Нет, мне не хотелось есть, но я просто знал, что если не позаботиться о еде сейчас, то потом уже может быть поздно.
Но еды я не обнаружил. Зато погреб оказался полон вином. Что тоже оказалось неплохо. Поднявшись наверх, я нашел мальчика стоящего у окна.
- И что ты там увидел, позволь тебя спросить?
- Море... - он даже не обернулся. - Оно красивое.
- Оно еще красивее на закате, - я подошел и встал рядом, осторожно коснувшись его пальцев, но тут же отдёрнул руку - у него была ледяная кожа. - Тебе не холодно?
- Зябко, - он повернулся ко мне. - Почему я ничего не помню?
- Потому, что у тебя никогда не было воспоминаний, - осторожно сказал я, стараясь, чтобы мои слова не обидели его. - О чем ты вообще помнишь?
- Я открываю глаза и вижу солнце, - он поднял голову, словно над собой мог увидеть солнечный диск, - я сегодня видел солнце... А что было вчера - не помню.
- Потому, что вчера еще ничего не было, - я обнял его за плечи. - Ляг, отдохни.
- Я не хочу, - он прошел, и взял стоящую на полу гитару, присев с ней возле окна. - Тебе нравится слушать музыку?
- Не знаю... - я присел напротив, любуясь им. - Светлые, пепельно-русые волосы, синие огромные глаза в обрамлении длинных ресниц, матовая персиковая кожа, красивые черты... Ах да, это же я рисовал его таким совершенным. Хотелось просто биться в истерике.
- Не знаешь... - мальчик посмотрел на меня с предельным вниманием, - Тогда я начну, а если мелодия будет не по нраву - говори.
Пальцы коснулись струн, начиная их медленно перебирать. Мелодия была подобна шелесту накатывающих на песчаный берег мелких прозрачно-голубых волн. Медленная, плавная, неторопливая. Но вот она начала набирать силу, растекаясь по комнате штормовым крещендо и вновь затихая, нежно лаская слух подобно журчащим перекатам морской воды.
Не знаю... Это все что я мог сказать. Я сидел и слушал мелодию, что извлекали струны под тонкими пальцами. Но думал я в этот момент не о ней, а о том что, же все-таки произошло. Как я оказался в своей картине. Сон ли это, или быль? Как так получилось, что мальчик с недорисованной картины - жив? Если я хотел его видеть мертвым? Да и все остальное тоже казалось просто нелепым бредом. Ну не может такого быть! Просто не может! Где это видано, чтобы художник жил в своих картинах?!! Порой мне становилось страшно за свой рассудок, порой - жутко, когда я понимал, что это все - настоящее. Вот этот шерстяной ковер - настоящий, и море, запах которого я слышу - тоже настоящее. Да все здесь - настоящее! Только я чужой. Не из этого мира...
А еще я думал о мальчишке, что сейчас играл мне на гитаре. Странно все это. Если бы он ничего не помнил, у меня на руках был бы ребенок с умом пятилетнего. А так... Значит, нет только личностной памяти? Только воспоминаний прошлого? А все остальное осталось?
Видимо, не дорисовав картину, не продумав кое-что из черт характера убиенного мною в озере человека, я оставил ему свободу выбора меняться так, как он сам пожелает. Не дал краске застыть, навсегда сделав его рабом одного из чувств, что теперь и позволяло слушать музыку, смотреть на его печальную улыбку, и просто ждать, пока хоть что-нибудь прояснится.
Юноша доиграл и поднял голову, посмотрев на меня со всем возможным вниманием. Меня смущал этот взгляд умудренного вечностью существа. Я робко улыбнулся.
- Тебе понравилось?
Мягко прозвучавший кристально чистый тенор юного голоса вывел меня из задумчивости.
- Наверное, - если честно, то я устыдился.
Совсем не слышал звуков музыки, думая о положении, в котором оказался, и паникуя из-за того, что выбраться мне не дано. Да и еще об одном. Еда. Ее в доме не было. Зато здесь был арбалет, ружья какого-то старого образца... Как я помнил, когда рисовал, я думал о том, что всегда буду здесь охотиться и заниматься рыболовством. Если картина полностью передала все мои желания, то в бухте должна стоять лодка, а леса полниться дичью.
- Прости... - даже неловко как-то стало, - а как тебя зовут?
Кобальтово-синие глаза вдруг распахнулись, словно вопрос был чем-то из ряда вон выходящим. И я поставил его в тупик. Мальчик явно пытался вспомнить, но не мог.
- Меня?.. Я... я не помню.
Я тяжело вздохнул. Конечно, как можно спрашивать того, кто первые часы живет?.. Или не живет?.. Я подозрительно глянул на парня. Холодный, призрачный... Вообще на мираж похож.
- Я тебя Артуром буду звать, можно?
- Артуром...- он повторил имя, словно пытаясь распробовать имя на вкус, - хорошо. Мне нравится.
Парень отложил гитару и, медленно встав, приблизился ко мне, внимательно рассматривая. А что? Я на свою внешность никогда не обижался. Но мне стало неловко. Поэтому предложил первое, что пришло в голову:
- А давай на охоту пойдем? Ты умеешь, надеюсь?.. А то я так просмотрел все... И, если мы не хотим умереть с голода, то идти придется.
- Не знаю... А как тебя зовут? - мальчишка склонил голову на бок, как диковинная птица.
- Сергей Иванович... Да ты можешь и попросту: Сергей. Серега.
Кажется, я начал в себя приходить. Мысли о невозможности происходящего ушли куда-то вдаль, осталось только желание действовать, чтобы подавить зарождающуюся панику. Прошуршав по всем трем этажам домика, я наткнулся на многое: гардероб - одна штука: забитый новенькими вещами. Обувь - пять пар. На любой случай жизни. Новые. Это что же получается, все только пару часов назад и существовать стало?.. Ну дела... Какая-то мысль упорно сверлила мозг, но я не дал ей пробиться внутрь, оттолкнув от себя как ненужную или бредовую.
Для мальчика нашлось не так уж и много. Ну, штаны я и подкатить смогу, рубашке - рукава закатать, а вот как с обувкой быть - не знал. Не босиком же его вести? Сделал по-старинке, как у нас мужики делали, когда на охоту шли: простыню порвал, портянками Артуренку ноги замотал, и заставил в сапоги влезть. Все не босиком лазить. А погодка не то чтобы весна или осень, но не жаркая.
- Ну, пошли что ли? - закинув на плечо арбалет, взяв сумку для дичи, нож, спички и соль, я ждал его у выхода.
Парень с любопытством наблюдал за всеми моими действиями.
- Сергей... свет Иванович. Не старый ты ещё для Ивановича. - А откуда у тебя такие умения охотничьи, Сергей Иванович? - последовав за мной на выход, Артур закрыл дверь и обернулся к морю. - Все-таки красивое оно...
- Ивановичем меня приятели зовут, а ты можешь и по имени. Мал ты еще, чтобы по отчеству, но взрослый, чтобы дядей называть, - я старался храбриться. - А умения у меня Артур, с молодости. И зверя стрелял, и зверье... - я помрачнел на последних словах. Рисовать-то я рисовал, да только и помимо рисования школа у меня хорошая была. На выживание, так сказать.
Артур задумчиво посмотрел на меня.
- Интересно, а сколько мне лет?
- Ну... Вроде как на вид - восемнадцать-двадцать два. Точнее не скажу, - даже как-то неловко стало.
- А на кого мы идем? - любопытный... - Для меня это первый раз, вроде бы.
- Как бы тебе сказать... - я только в затылке почесал, - не знаю пока еще. Будет хуже, если не найдем никого. А так, кого подстрелим съедобного - все наше будет. А теперь - тихо.
От дома до леса тянулась полоса степи шириной где-то метров в сто. Этакий маленький кусочек пространства между жильем и невиданным лесом. Если я правильно понял, дичь здесь непуганая, а значит и бить ее легко будет. Насчет парня я не знал, есть ли в нем зачатки той сказки, которую я сочинял, когда картину писал? Ведь он у меня там был сыном барона, гонцом, что вез весть о войне и остановился ненадолго освежиться. И именно у озера его настигла смерть... а может, и не настигла? Живой же...
Как я себе баронов представлял, то они всему с детства научены. И ходить тихо, и стрелять умело. На мечах еще биться. И по возрасту рисовал мальчишку где-то двадцати лет. Вот сейчас войдем в лес и увидим, передалось ему это, или нет? То, что я попал в свои картины, объединенные в одну, это я уже понял. Интересно, а что я еще там рисовал?.. Как-то, кроме этих трех ничего не запомнилось такого, чтобы Картиной с большой буквы называть. Все так, мелочь, наброски.
Впрочем, мои надежды оправдались. Юноша ступал тихо, как будто всю жизнь в лесу провел с самыми лучшими учителями. Ни единая веточка под ногой не хрустнула. А может, просто так удачно выбирал дорогу. В этом лесу мы однозначно были не одни. Всегда можно отличить живой лес от места, где никто не обитает. Там даже дышится по-другому. Неожиданно справа что-то зашуршало, и я замер, внимательно осматривая местность перед собой. Возле высокой ели, что-то обнюхивая, переступая с лапки на лапку, возился большой серый заяц.
Я медленно взвел арбалет, что не скрипнул ни одним узлом, вложил болт, поднял оружие на уровень плеча и выстрелил. Видимо, сильно тетиву взвел. Бедного зайца оторвало от земли и пришпилило к дереву. Я только виновато хмыкнул. Перестарался. Схватив добычу за лапы, я осмотрел зверька на предмет наличия признаков жизни, чтобы добить страдальца, если что, и повесил его в ременную петлю на поясе. Даже если это все на сегодня, то хоть ужин нам обеспечен. Однако все равно пошел дальше. Артур (так я назвал мальчишку, когда рисовал картину) бесшумно шел рядом.
Дабы не возиться с арбалетом в следующий раз, я взвел его и теперь держал в руке. Если что - подкручу тетиву чуть туже.
- Желаешь сделать запас? - тихо спросил парень. - Это разумно...
Но по его взгляду, вилявшему в любую сторону мимо невинно убиенной жертвы, я понял, что мальчишка видит не обед, а бедного многострадального косого, которого замочил суровый дядя Сережа. Заметив это, я спрятал зверька в котомку, передав наш трофей парню.
- Когда его есть будешь, тоже пожалеешь?
Дальше мы шли так же тихо. Я хотел подстрелить лося, оленя, косулю... Ну, что-нибудь большое, что в этом лесу водится. Не каждый же день на охоту бегать. Вот поэтому и крался дальше. Артура я не слышал. И даже не видел. Он шел левее от меня и чуть позади.
Да и обратил внимание только тогда, когда парень тенью метнулся вперед, резко выкинув руку, ловко уйдя от моего непроизвольного ответного удара и, прицелившись, выпустил болт куда-то в кусты.
Я озадаченно чесал арбалетным усом в затылке. Сколько это длилось секунд? Или может быть, миллисекунд? Артур слился в одно плавное размазанное пятно, оружие из рук у меня рванули и вернули еще до того, как я подумал, что нахального захватчика следует оттолкнуть. Уже потом я услышал визг смертельно раненного хряка и глухой удар. Сердце мгновенно подскочило к горлу, да там и осталось. Доигрался, етить его! Досочинялся! Хорошо еще, что я летучие отряды спецназа не вспомнил и не оборзел совсем! Да такой скорости годами добиваться надо!
Короче, седых волос мне перепало за сегодняшний день. А вот еще и с кабаном вопрос. Это единец, или порос? Если первое, то хоть сейчас взваливай на спину и неси. А если нет?.. Вот чего я не хотел, так это с разгневанным кабаном или свиньей столкнуться, что с выводком здесь. Поэтому, недолго думая, заставил парня влезть на дерево, а сам, со взведенным арбалетом, пошел вперед.
- И долго ты будешь в прятки с ужином играть? - задал Артур вполне логичный вопрос, на который у меня пока ответа не было.
Я оказался неправ. Точнее - прав в хорошую сторону. Единец. А по-простому - молодой кабан одиночка. Болта видно не было. Он сидел где-то в самом чреве этой туши, поразив ее так быстро, что кабанчик и понять ничего не успел. Прикинув наш улов, я понял, что этого пока хватит. Мне еще первый шок пережить надо. А это лучше всего делать под жареное на костре мясо и вино. Срубив маленьким походным топориком лещину с руку в диаметре, я перевязал копыта кабана над ней, и тут понял, какую глупость сделал. Вдвоем мы такую тяжесть попросту далеко не унесем.
- Слышь, Артур, а как мы эту одороблу потащим-то?.. Волоком разве... - я задумался.
Покинув дерево, на котором сидел как ушастая белка, мальчишка с подозрением осмотрел то, что лежало копытами вверх.
- У меня не хватит сил это тащить. И у нас не хватит. Может это можно как-то разделить на части?
- Разделить-то можно... - я подумал и решил. - Думаю, требуха нам ни к чему. Кровь тоже. Голову отделим... - стало жалко, но я как подумал, что это все на себе тянуть - вся жалость сбежала. Разделав кабана и сложив куски мяса в котомку, я перевесил ее через плечо, а окорока оставил висеть на палке, дав один конец Артуру, а второй взвалив на плечо себе. Конечно, тоже нелегко, но уже хоть что-то. Так мы и пошли назад.
Груз оказался не маленьким, но мальчишка не жаловался. Всё же несказанно радовало, что еда у нас будет. Потому что я, кажется, дошёл до стадии голода «сожру все, что можно употреблять в пищу», и теперь был уверен в этом предприятии от и до.
- А откуда у тебя такие навыки? - спросил Арти, повернувшись и сдув упавшую на глаза светло-русую челку.
- Тебе это ничего не скажет, мальчик, - настроение упало резко, - война. А там чего только не было...
Захотелось увеличить скорость, чтобы скрыться за стенами дома. Нет, он не виноват. Это я такой. На всю голову повернутый. Да, было. Но не до конца же жизни казнить себя за это? Потянувшись, было, к карману за сигаретами, я понял, что их нет. И во всем доме не было.