Дроттен мёртвых вод

[turaisegen]

Название: Дроттен мёртвых вод
Автор:  SWORN
Жанр: фэнтези
Тип: слэш, гет
Рейтинг: R
Размер: миди
Статус: в процессе
Саммари: Он превращает сердца в камень, и вода под его ногами становится пеплом. Он хочет стать выше богов и может рисовать на воздухе руны судьбы. Морской народ плетёт сети, чтобы поймать его удачу, а хитрые южане призывают духов древности, желая изменить его путь. Он хочет сделать своей Слепую Вельгу, но она зовёт бурю, с которой приходят Оларс Забытый и призрачный флот Фьялбъёрна Драуга. Но этих парней лучше не звать просто так.
Комментарий:Скандинавская мифология. Но богов вы здесь не найдёте, зато в наличии линормы, драуги, хавфруа, ниссе, фоссегримы и иже с ними.

Пролог
Ветер рвал серые паруса, смеялся тысячами голосов, швырял корабль по злым морским волнам. Грозовые тучи надёжным щитом закрывали мир от солнца, не давая пробиться ни малейшему лучику. Дождь вместе с мокрым снегом падал на палубу, и отовсюду то и дело слышалась брань моряков.
Я стоял возле каюты. Никакого желания двинуться к борту, на шаг ближе к лютовавшей стихии, — не было. Плохой шторм. Что-то в нём не то. Казалось, что в свист ветра вплетается вой тоскующего демона, а дождевые струи превращаются в длинные худые пальцы с когтями, готовые в любой миг разорвать горло своей жертвы.
“Гордый линорм” боролся с одичавшими волнами и не собирался сдаваться. Мимо меня пробежал промокший до нитки Лирак, что-то крикнул стоявшим на носу морякам и помчался дальше. Интересно, где носит в такой миг Фьялбъёрна Драуга?
— Дышишь свежим воздухом, Оларс? — вдруг рядом произнёс хриплый бас.
От неожиданности я вздрогнул и повернул голову. Мёртвый ярл криво ухмылялся. Немилосердно хлеставший дождь казалось огибал его мощную фигуру, словно не смея коснуться. Утбурд! И как только бесшумно подобраться сумел-то?
Некоторое время он молча смотрел на меня, будто решая что лучше: отправить в укрытие или выбросить за борт в жертву морским богам. Только этим меня давно не удивить. Хозяин “Гордого линорма” не станет расшвыриваться полезными людьми. Я, кажется, уже слишком хорошо выучил
— Плохой шторм, Бъёрн, — спокойно сказал ему. Не ускользнуло, как седые брови нахмурились, в живом глазу блеснула искра и тут же погасла. Он хорошо знал границу, где заканчиваются шутки и начинается беда.
— Что ты чувствуешь? — голос прозвучал глухо, требовательно.
Я передёрнул плечами. Да разве так определить? Шторм в зимнем море не бывает мягким и ласковым, только здесь и впрямь что-то не то. Ветер аж захлёбывается воем, а дождь сечет, будто намерен уничтожить всё живое. Правда… Я про себя хмыкнул. Здесь с живыми так же плохо, как у Повелителя Холода с летним жаром.
— Не знаю, — наконец хрипло ответил. — То ли идём туда, куда не звали, то ли ещё что...
Мрак внутри меня молчал, словно сам прислушивался к окружающему. Провидцем я никогда не был, а услышать море в такой шторм можно даже не стараться. Плохо дело, плохо.
— Маргюгрова пучина никогда не привечала гостей радушно, — пожал плечами Фьялбъёрн.
Я заметил, как его фигуру медленно, но верно окутывает едва различимое белое сияние. Ага, значит, тяжко “Линорму” приходится, вон как приходится тянуть силы из каюты, где источник силы, — даже по драугу видно. Но сказанное заставило насторожиться, прищуриться и внимательно посмотреть на него:
— Мы так быстро пришли? Ты же говорил, что ещё два дня и две ночи пути.
Фьялбъёрн пожал плечами, задрав голову, вгляделся в свинцовое небо:
— Много тут размытых тропок, Оларс. Не углядишь, на какую ступаешь. На то и Маргюгрова, что ведьм тут не счесть. И каждая из них силушки такой — вам Посредникам никогда не дорасти.
Я пропустил хамство мимо ушей и серьёзно задумался. Гунфридр… Владыка знает, куда и кого направлять. Только зачем? Ведь и боги могут ошибаться. А драуга я сколько не пытал, всё равно внятного ответа не добился. Вот и думай теперь что да как.
Ветер хлестнул новым порывом, щеку обожгло словно от пощёчины. Вой заставил замереть на месте.
— Не шторм это...
Хоть и сказал так тихо, что не расслышать, но драуг, видимо, понял всё по моим губам.
— Вихри Вирвельвина, будь они неладны, — пробормотал драуг. — Иди в каюту.
Сказал, как отрезал, и быстро направился к носу. Спокойно же так, тихо, уверенно. Точно зная, что я не буду спорить. Полугость-полубродяга с ванханенских берегов. Как себя ещё назвать?
Сверкнула молния, гром заставил заткнуть уши и нырнуть в каюту. Вмиг стало тепло и уютно. Привалившись к двери, я прикрыл глаза и вздохнул. Мертвец не должен уставать. Ему это неведомо. Только почему-то чувство, что нужен покой, с каждым днём становилось всё назойливее.
Я не мог спорить с природой, но способ отыскать нужную тропку найдётся. Криво ухмыльнулся и подошёл к кровати — на столе Тоопи оставил кубок с водой. Он всегда недоумевал, зачем она мне нужна. Эх, непутёвый кракен, знал бы ты, что соль губит всю ворожбу, сушит её и делает мёртвой! Поэтому никакой соли рядом с магией и быть не может. Только всё недосуг объяснять ему.
Корабль ощутимо качало. Я сел и криво усмехнулся. Борись со штормом, Фьялбъёрн Драуг, доказывай, кто сильнее. У меня же найдётся другой способ. Я поднял руки, пальцы дрогнули, посылая зов воде. Кубок задрожал, вода плеснулась ко мне, нежно коснулась ладоней, словно ласковый зверёк, готовый служить новому хозяину.
Я шепнул несколько тягучих слов. Вода разделилась на хрустальные ручейки, застыла в воздухе. Прозвучал тихий звон, хрусталь мягко замерцал, наполнился лиловым светом. Ладони приятно холодило, собранная в магический лёд сила трепетала и рвалась наружу.
Я прикрыл глаза и резко сжал руки. Миг — меня оглушили вой ветра и рев почерневших штормящих волн. Но качка исчезла. Под ногами плескалось северное море, не смея коснуться подошв моих сапогов. Стихия била наотмашь, трепала волосы, вздувала плащ чёрным пузырём, завывала раненым чудовищем, предчувствовавшим приход охотника. Хрусталь в моих руках отчаянно зазвенел, но выпрямился и стал твёрже, будто принимая вызов.
Я медленно опустил руки, лиловые ветви коснулись воды, затрещали от соли, миг — переплелись меж собой, стали переливающимся живым светом мост. Губы сами расползлись в улыбке. Когда-нибудь море покорится мне. Хоть ему это и не понравится. Ступив на мост и убедившись, что он не шатается, смело и быстро зашагал вперёд.
Когтистые лапы ветров продолжали хлестать, однако не могли причинить серьёзного вреда. Из пучины то и дело поднимались мокрые головы хавманов и бледные лица утопленников, вынужденных служить Гунфридру. В груди появилось слабое тепло, будто дрожащий огонь свечи пытался развеять предвечный Мрак. Впереди, за туманной пеленой шторма скрывалась суша. Значит, я иду верно.
Послышалось, что за спиной что-то прокричали. Обернулся: драуга так и не разглядеть, но судя по сжатой в кулак руке, которой он грозит, самоуправства он мне не простит. Хмыкнув, я двинулся вперёд быстрее. Потом ещё спасибо скажет, если удастся вывести корабль из опасного места.
Несколько шагов — и показались тёмно-серые, почти черные скалы, выходившие прямо из воды. От них веяло силой, Мраком и чем-то таким, что хотелось развернуться и со всех ног кинуться к «Гордому линорму». Я замер, пытаясь распознать колышущиеся нити заклинаний, опутывавшие скалы. Во рту вмиг пересохло, горло будто сжало сильной рукой. Взмах рукой, струя лилового пламени ударила в ближайшую скалу. Послышался хриплый хохот, от которого по спине пробежали мурашки. Хохот тут же подхватили другие голоса, ветер поймал его и понёс над морем. Смолк даже гром, прекратили сверкать молнии, будто небо прислушивалось к происходящему.
По мосту вдруг уродливой сетью поползли трещины, и я понял, что не могу пошевелиться. Миг — нити заклятий стали дымным полотном, внутри которого вспыхивали белые искры. Вглядываясь в пляску белых огоньков, я сумел различить очертания какого-то города: дома, дороги, укрепления… И людей. Только они почему-то не двигались. По ушам била тишина — ни слова, ни звука не слышалось из странного города. Люди… Они стали ближе, будто огромная картина, нарисованная искусным мастером с юга. Можно было рассмотреть каждую черточку лиц, одежду и даже пряжки на обуви. Только внутри становилось холодно — люди были высечены из белого камня. Дети, взрослые, даже собака, сидевшая у покосившейся будки. Застывшие, нелепые, неживые… Откуда-то со стороны послышался звонкий мужской голос, напевающий веселую песенку. Она была хороша, но никак не вязалась со стоящей перед глазами картиной.
— Ты да я, да мы с тобой
В деревянном башмаке
При попутном ветерке
К морю выйдем по реке.

А потом, а потом
Море мы переплывём,
За море приедем,
Музыканта встретим.

Я по-прежнему стоял, как истукан, однако перед взором снова показалась высокая плечистая фигура в плаще. Она опиралась на посох, но при этом шагала очень бодро.
— Музыкант сыграет нам
Что-нибудь такое,
Чтоб ногам, чтоб ногам
Не было покоя!
Окаменевшие ноги застывших людей, казалось, хотели пуститься в пляс, но ничего не выходило. Оттого было жуткое ощущение, что ещё чуть-чуть и статуи зарыдают в голос.
Напевавший неожиданно смолк, будто почувствовав мой взгляд, и резко развернулся. Неведомо откуда налетевший ветер сорвал с него капюшон, но рассмотреть лицо так и не удалось, потому что перед глазами всё смешалось и резко поплыло.
— А потом опять домой
Ты да я, да мы с тобой…

Голос смешался с шумом моря, звуча насмешливым приглашением. Словно человек в плаще знал меня и ждал уже очень давно.
— Оларс! Оларс! — Кто-то тряс меня за плечи. — Маргюгра сожри тебе заживо, приди в себя!
Я мотнул головой, туман исчез, зато появились доски палубы «Гордого линорма». Рядом стоял Фьялбъёрн. Он же и ругался. Шторм стих, на море стояла тихая погода.
— Маргюгры никого не едят, — попытался возразить кто-то из членов команды. — А он и так давно того…
— Неважно, они неприхотливые, — отрубил драуг и снова встряхнул меня так, что зубы клацнули. — Куда тебя понесло?
Я молча посмотрел на возвышавшиеся вдалеке скалы. Своей ворожбе я доверял, поэтому ни капли не сомневался в увиденном. И хоть сейчас наш путь лежит намного севернее, но назад всё равно придётся плыть мимо них.
Посмотрел на хмурого драуга и озадаченную команду. Пожал плечами и снова кинул взгляд на молчаливые скалы.
— Пока не знаю. Но очень скоро это изменится.
И словно в подтверждение порыв ветра принёс страшный, леденящий душу хохот.