Доминантная пироженка (с) Rex_Noctis
Gattino...
(ит. - котёнок)
Идеальная.Единственная во всём мире. Баснословно дорогая вещь. Взгляд скользит...словно, оглаживает, изучает каждую линию. Каждую черту. Хотя и без того знает наизусть. Так можно смореть только на то, во что с радостью вкладываешь душу и сердце, даже не желая задуматься, что может потом произойти, если вдруг они там останутся навсегда. Пальцы чуть вздрагивают, замирают в нерешительности, но помедлив целых три секунды мягко опускаются на снежно-белую поверхность. Фарфор прохладный. Порою чуть шероховатый на ощупь. Указательный палец с нежностью ведёт по непроницаемой поверхности чётко очерченной скулы, спускается на подбородок, замирает, соскользнув в ямку под нижней губой, словно, ожидая, что вот-вот оживёт керамическое изваяние...
Хоть это и глупо. Знаю. Но у каждого свои недостатки, не так ли? Свой маленький мирок. У меня он достаточно не плохо спрятан от чужих глаз. Окна завешены тёмными шторами, а дверь можно открыть только маленьким старинным ключиком, который старше меня самого ни на одну сотню лет. Теперь он висит на серебряной цепочке у меня на шее вместо амулета. Сам амулет надёжно спрятан в маленькой прямоугольной коробочке среди вишневого бархата...в нижнем ящике твоего рабочего стола. Только ты об этом не знаешь. А, если и узнаешь, то ничего не спросишь.
Не спросишь, почему память о самом дорогом человеке променяна на простой бронзовый ключик. Не спросишь, почему могу проводить дни и ночи в своей мастерской, даже не показываясь вам с Джо на глаза. Не спросишь, почему иногда резко встав среди ночи, всё равно сбегаю в свой маленький, пропахший красками и лаком мирок, в котором так легко потеряться среди тканей и псевдодрагоценностей, декоративных игрушек и неуклюже скативших со стола кистей. И тихо вздохнув, я подбираю упавшие кисти и ищу в какой же из многочисленных ящиков положил тюбик с бронзатом. Или ещё что-то... Я не могу спать, потому что закрывая глаза, не могу продумать, какой же должна быть маска заказчика, и даже не кошмары. Я вижу твоё лицо. И больше ничего. За это время я выучил его наизусть. Всё...от редкого мягкого взгляда до хищно сужающийхся глаз, если что-то начинает идти в разрез с твоими желаниями и помыслами. Наизусть...И знаю, что ругать себя уже бессмысленно. Что бы я не делал, как далеко бы я не уходил...я всё равно вернусь. Раньше считал это всё вещами, созданными только для сцены и таявшими в один ишь миг за кулисами. Нет, я никогда не называл их чем-то плохим...просто...никогда не верил, что подобное может случиться и со мной.
...И через какое-то время работы осознаю, что рисую совершенно не то,что должен. А янтарно-медовый цвет осознанно мучаю на палитре, желая добиться оттенка коньяка, сквозь который озорно просвечивает солнце. Увидев сотворённое... на секунду замираю, закусив до крови губу, но не чувствуя боли. Да что ж это такое? Дышать почему-то становится невозможно. А всё внутри затапливает ярость и отчаяние. Да, что ж ты со мной сделал? Почему я всенепременно пытаюсь воссоздать везде именно тебя? И постоянно ловлю себя на том, что губы беззвучно шепчут твоё имя как мантру.
Кисть останавливается. Дрожащая рука делает неверный жест и золотистая линия сходит с нужного положения, превращаясь в безобразную ассиметричную петлю, в мгновение ока безвозвратно уродуя изделие. Хрипло вздыхаю, и испорченная маска летит на пол. Осколки разлетаются с обиженным звоном, но мне слышать его не впервой.
Опираясь локтями на стол, закрываю лицо ладонями и даже не знаю, сколько времени так сижу. И понимаю только одну вещь. Побег невозможен.
Через какое-то время просто отключаюсь, но, кажется, всё равно слышу как с тихим скрипом открывается дверь. И мягкой поступью заходит большой хищный зверь, неведомо по какой причине вырванный из своего сна.
Некоторое время стоит рядом. Изучает обстановку. От его пронзительного взгляда не скроется ни разбитая маска, ни разбросанные по столу инструменты, ни бесстыдно выскользнувший из разреза рубашки ключ. А потом просто склонится ко мне и крепкие руки легко, словно котёнка, поднимут и прижмут к себе.
- Gattino...
Услышу ласковый шёпот в медные локоны. И, как всегда, сердце болезненно сожмётся, и я снова судорожно прильну к тебе в очередной раз найдя спасение от всего мира.
(ит. - котёнок)
Идеальная.Единственная во всём мире. Баснословно дорогая вещь. Взгляд скользит...словно, оглаживает, изучает каждую линию. Каждую черту. Хотя и без того знает наизусть. Так можно смореть только на то, во что с радостью вкладываешь душу и сердце, даже не желая задуматься, что может потом произойти, если вдруг они там останутся навсегда. Пальцы чуть вздрагивают, замирают в нерешительности, но помедлив целых три секунды мягко опускаются на снежно-белую поверхность. Фарфор прохладный. Порою чуть шероховатый на ощупь. Указательный палец с нежностью ведёт по непроницаемой поверхности чётко очерченной скулы, спускается на подбородок, замирает, соскользнув в ямку под нижней губой, словно, ожидая, что вот-вот оживёт керамическое изваяние...
Хоть это и глупо. Знаю. Но у каждого свои недостатки, не так ли? Свой маленький мирок. У меня он достаточно не плохо спрятан от чужих глаз. Окна завешены тёмными шторами, а дверь можно открыть только маленьким старинным ключиком, который старше меня самого ни на одну сотню лет. Теперь он висит на серебряной цепочке у меня на шее вместо амулета. Сам амулет надёжно спрятан в маленькой прямоугольной коробочке среди вишневого бархата...в нижнем ящике твоего рабочего стола. Только ты об этом не знаешь. А, если и узнаешь, то ничего не спросишь.
Не спросишь, почему память о самом дорогом человеке променяна на простой бронзовый ключик. Не спросишь, почему могу проводить дни и ночи в своей мастерской, даже не показываясь вам с Джо на глаза. Не спросишь, почему иногда резко встав среди ночи, всё равно сбегаю в свой маленький, пропахший красками и лаком мирок, в котором так легко потеряться среди тканей и псевдодрагоценностей, декоративных игрушек и неуклюже скативших со стола кистей. И тихо вздохнув, я подбираю упавшие кисти и ищу в какой же из многочисленных ящиков положил тюбик с бронзатом. Или ещё что-то... Я не могу спать, потому что закрывая глаза, не могу продумать, какой же должна быть маска заказчика, и даже не кошмары. Я вижу твоё лицо. И больше ничего. За это время я выучил его наизусть. Всё...от редкого мягкого взгляда до хищно сужающийхся глаз, если что-то начинает идти в разрез с твоими желаниями и помыслами. Наизусть...И знаю, что ругать себя уже бессмысленно. Что бы я не делал, как далеко бы я не уходил...я всё равно вернусь. Раньше считал это всё вещами, созданными только для сцены и таявшими в один ишь миг за кулисами. Нет, я никогда не называл их чем-то плохим...просто...никогда не верил, что подобное может случиться и со мной.
...И через какое-то время работы осознаю, что рисую совершенно не то,что должен. А янтарно-медовый цвет осознанно мучаю на палитре, желая добиться оттенка коньяка, сквозь который озорно просвечивает солнце. Увидев сотворённое... на секунду замираю, закусив до крови губу, но не чувствуя боли. Да что ж это такое? Дышать почему-то становится невозможно. А всё внутри затапливает ярость и отчаяние. Да, что ж ты со мной сделал? Почему я всенепременно пытаюсь воссоздать везде именно тебя? И постоянно ловлю себя на том, что губы беззвучно шепчут твоё имя как мантру.
Кисть останавливается. Дрожащая рука делает неверный жест и золотистая линия сходит с нужного положения, превращаясь в безобразную ассиметричную петлю, в мгновение ока безвозвратно уродуя изделие. Хрипло вздыхаю, и испорченная маска летит на пол. Осколки разлетаются с обиженным звоном, но мне слышать его не впервой.
Опираясь локтями на стол, закрываю лицо ладонями и даже не знаю, сколько времени так сижу. И понимаю только одну вещь. Побег невозможен.
Через какое-то время просто отключаюсь, но, кажется, всё равно слышу как с тихим скрипом открывается дверь. И мягкой поступью заходит большой хищный зверь, неведомо по какой причине вырванный из своего сна.
Некоторое время стоит рядом. Изучает обстановку. От его пронзительного взгляда не скроется ни разбитая маска, ни разбросанные по столу инструменты, ни бесстыдно выскользнувший из разреза рубашки ключ. А потом просто склонится ко мне и крепкие руки легко, словно котёнка, поднимут и прижмут к себе.
- Gattino...
Услышу ласковый шёпот в медные локоны. И, как всегда, сердце болезненно сожмётся, и я снова судорожно прильну к тебе в очередной раз найдя спасение от всего мира.
-
-
22.05.2010 в 14:53какая прелесть %)
кавай
ну и красиво, да)
-
-
22.05.2010 в 15:08ну эта...киборг учится ж)))))))))))))))))))
Спасибо)))
Тут виноват красный чеонгсам