Доминантная пироженка (с) Rex_Noctis
Маки
Каждую ночь я вижу один и тот же сон, хотя порой мне кажется, что и не сон вовсе. Проваливаясь в тягучее оцепенение дрёмы, я грежу. И в этих грёзах приходишь ты.
Из ночи в ночь я закрываю глаза, чтобы открыть их в хрустальном зале. От разноцветных переливов и множества отражений кружится голова, а сердце в преддверии чуда стучит как сумасшедшее. Я знаю, что сегодня, как и всегда, чудо придет, и в одной из граней я увижу тебя.
Уже и не помню, как попал сюда, помню лишь, что в груди закипала жгучая боль от желания, чтобы кто-то понимал с полуслова и слышал без слов, чтобы одно дыхание делилось пополам, становясь нашим. В тот первый раз я смотрел на лунные блики, играющие на острых гранях, и горько улыбался, оплакивая без слёз своё одиночество. Тысячи отражений, миллионы копий косились на меня и, словно подбадривая, качали головами. Рассматривать их, вскоре вошло у меня в привычку. Я стал замечать, что каждый из них живет своей жизнью. Кому-то улыбается, с кем-то встречается, где-то учится, а может и просто работает. Это чем-то напоминало немое кино в цвете, где эмоции и желания, угадывались по изменению выражения лица и легкому шевелению губ. Проходя как-то раз мимо очередного кристалла, в гранях которого мерцали чужие огоньки душ, так похожих на меня и в тоже время таких разных, я зацепился взглядом на совершенно чистую поверхность. В ней ничего не отражалось. Удивленно изогнув бровь, я подошел и принялся рассматривать «бракованный» участок. Но как бы я не старался, внутри кристалла не расцветала моя копия. Повертевшись вокруг, я уж собрался уходить, как внутри появилась какая-то точечка, которая разрослась до некрасивой кляксы, замерцала и вдруг превратилась в изображение прихожей.
Теплый свет, мимо зеркала прошел кот, присел на коврик у двери и почесал себя за ухом, глянул на вешалку и, подойдя к косяку, выгнул спину, с деловитой мордой начиная точить когти и мяукать. Мяукнул. Я чуть не обронил привычное - «кис-кис», но замер удивленно моргнув. Первый раз за все время я услышал, в этом зале посторонний звук. К тихому, но явственно слышимому урчанию прибавился еле уловимый перестук каблучков, а потом по ту сторону грани, появилась стройная девушка, с такой же огненно рыжей копной волос, как у меня. Подняв руку, в которой была зажата расческа, она деловито пригладила волосы, поправила ноготком контур губ и улыбнулась. Сердце пропустило один удар и судорожно сжалось. А я все никак не мог оторвать удивленно-восхищенного взгляда от ее лица.
-Я тебя люблю – неожиданно проговорила моя копия в женском варианте. – Слышишь?
В ее взгляде мелькнула лукавая хитринка, а улыбка стала чересчур соблазнительной, словно так и просила, чтобы ее коснулись губами, попробовали на вкус.
-Да, да – продолжала меж тем «незнакомка», - я тебе это говор. Я люблю тебя, Я люблю себя. Тебя в себе и себя в тебе, я это ты.
Наманикюренный ноготок постучал по тонкой прослойке стекла между нами. Я вздрогнул и отшатнулся. Честно признать я даже заозирался, пытаясь понять, кому она это все говорила. То что, я смотрел на нее с другой стороны зеркала, дошло до меня не сразу. «Ну да, - сидя в очередной раз напротив этого «бракованного» стекла, и наблюдая, как она торопливо собирается на учебу, размышлял я – это она своему отражению говорит, а вовсе не мне. Если бы знала, сказала бы?»
Но чем чаще я наблюдал за ней, чем чаще слышал это звонкое, я люблю тебя, тем сильнее билось в груди сердце, и болезненно обрывалось, стоило ей захлопнуть за собой дверь. Я как кот метался по хрустальному залу, измеряя его шагами и даже не глядя по сторонам, а иногда возвращался, чтобы коснуться кончиками пальцев кристалла и улыбнуться. Эта улыбка, она появлялась на губах сама собой, по-хозяйски занимая главенствующее место, а внутри разливалось тепло. Когда девушка вновь появлялась дома, я слышал как она кормила кота, как разговаривала с подругами по телефону и беззаботно смеясь, рассказывала последние новости. Я и сам не заметил, как весь мой сон стал наполнен ожиданием, томительным ожиданием ее прихода. Теперь стоило ей оказаться у зеркала, я поднимал руку, чтобы коснуться подушечками пальцев лица, словно не существовало этой ледяной грани между нами, которой не было прочнее.
-Я люблю тебя, - шептали ее губы, а мои пальцы скользили, очерчивая контуры ее лица, запоминали, впитывали в себя этот ледяной образ, навеянный сном и одиночеством.
-Ты любишь меня, - пела она, а мои ладони оглаживали ее бедра, словно в надежде ощутить под собой живое тепло кожи, а не холод камня.
-Я люблю тебя в себе, - читалось в ее глазах и улыбке, а я медленно касался губами краешка губ, слизывал языком этот морозный нектар, находя его самым восхитительным на всем белом свете.
Каждый раз я мысленно твердил в ответ «я тоже люблю тебя, тебя» - но, ни разу не решился произнести это вслух, считая бессмысленным говорить со стеклом. И вдруг все прекратилось, кристалл померк, и ни разу ни ожил, словно погрузившись в какое-то тяжелое болезненное забытье. Мои сны снова стали пустыми, вязкими, полными кошмаров и метаний. Нет, я все так же попадал в этот зал, но теперь он смотрел на меня тысячами осуждающих глаз и нашептывал мне о потере. А я вновь и вновь возвращался к тому месту, откуда мог наблюдать за ней.
-Если бы хоть раз тебя увидеть, я бы сказал тебе, - потянул руку, касаясь камня, - как ты нужна мне, как ты важна для меня. Ты часть меня, я часть тебя, мы одно целое, я люблю тебя.
Отчаяние захлестнуло с новой силой, разрывая душу на куски, выбило почву из-под ног, заставляя рухнуть на колени, резью прошлось по глазам, вышибая слезы. Кристалл под рукой потеплел, откликаясь на мою отчаянную мольбу, и мигнул. На этот раз в отражение не было прихожей, там был луг, усыпанный цветущими маками и ты в легком алом платье, рыжие кудри, рассыпанные по плечам и чуть печальная улыбка. Ты лежала среди цветущей роскоши, глядя на небо и, кажется, что-то напевала. Но вот твои веки дрогнули, тяжелея, и закрыли от меня удивительные глаза, цвета гречишного меда. Пальцы неуверенно пробежали по стеклу, здороваясь с тобой.
-Я люблю тебя, - тихо прошептал, не сводя взгляда с твоего спящего лица, - слышишь, я люблю тебя!
Мой крик, пронесся по залу и отразился от граней, множась, словно торопясь оглушить весь мир этим моим признанием. Пространство подернулось рябью, закрутилось в тугую спираль, связывая меня и не желая отпускать, и все же отступило, оставляя ошарашенного и болезненного щурящегося, от яркого солнца, среди качающихся маковых бутонов. Когда первое оцепенение схлынуло, а глаза привыкли к дневному свету, я подошел, присаживаясь рядом, рассматривая тебя, такую далекую и в тоже время такую неимоверно родную и близкую. Протянув руку, поправил вьющуюся прядь, что упала тебе на лицо. Ресницы дрогнули, кончики пальцев замерли, касаясь твоей скулы, а взгляд поймал взгляд, в янтарную ловушку.
-Спи, - наклонившись, прошептал я, наполняя свою улыбку теплом, что копилось внутри меня, - спи, родная, это всего лишь сон. Твой и мой, наш с тобой сон.
Ты что-то тихо ответила и даже улыбнулась, попыталась поднять руку, чтобы коснуться меня, но та непослушно, упала обратно, сминая легкую полупрозрачную прядь твоего наряда. Ты так беззащитна, так хрупка, что кажется, коснись я тебя пальцами, и ты истаешь, превращаясь в дымку, в мечту, у которой никогда не будет воплощения. Потянусь, срывая один из цветов, оборву лепестки, чтобы коснуться бархатным алым краем твоего лица. Тонкий шелк цветка заскользит по бровям, накроет веки и прижмется утреней прохладой к губам, которые приоткроются в тихом вздохе. Лепесток пробежит по шее и замрет на ключице, словно в нерешительности. Взгляд заскользит дальше, заставляя меня облизнуть пересохшие губы и немного пьяно улыбнуться. Дрогнет рука, начиная новое движение. Это так безумно хорошо касаться тебя пусть и не напрямую, скользить алым по алому, и чувствовать через этот прохладный маковый шелк биение твоего сердца. Так нежно ласкать твое тело невесомыми касаниями цветов, видя, как даже во сне оно откликается на мою нежность. А когда желание станет почти нестерпимым, а алые лепестки засыплют твой стан и рассыпанную медь волос, я наклонюсь, чтобы коснуться губами губ.
-Люблю тебя, - выдохну и растянусь рядом, чтобы повернув голову, никогда больше не сводить с тебя взгляда. – Тебя одну, и даже если мы никогда не встретимся – буду любить.
Ты лишь улыбнешься, вздохнешь, немного печально и не просыпаясь, придвинешься ближе, устроишь голову у меня на плече и снова забудешься сладким сном. А я так и буду, глядя в прозрачное небо, перебирать волосы, такие же, как мои, купаться в их шелковистости, пока сон не укутает тяжелым душным пологом расставания.
Утро как всегда выдалось хмурое, хотя там за окнами уже бушует июнь. Деревья перешептываются изумрудной листвой, как старые сплетники и распускаются цветочные бутоны, наполняя воздух тяжелым ароматом лета. Потянусь и сяду, потирая глаза. Я устал. Устал быть один, и устал терять твой ускользающий образ. В ванной из зазеркалья на меня посмотрят печальные глаза цвета меда, а пальцы взлохматят непослушные рыжие кудри. Хмыкну.
-Нет, парень, тебе не повезло – ткну в свое отражение пальцем, - я тебя не люблю. Не в моем ты вкусе, - ухмыльнусь. – А жаль.
Быстрый завтрак и чуть не убежавший кофе, да не забыть коту насыпать еды. А потом бегом, бегом на работу. Шумные улицы, косые взгляды, алое марево футболки на рвано вздымающейся от бега груди. Курю, запихнув руки в карманы и покачиваясь с мыска на пятку. Плечо тянет объемная сумка, а глаза прячутся за стеклами темных очков. Все как всегда. К платформе напротив подкатит поезд. Гнусавый голос объявит о конечной станции и ….. Я вздрогну и чуть опущу очки на переносицу, глядя поверх темной грани стекла на тонкий силуэт, что мелькнет напротив. Рыжая копна волос, алое легкое платье и чуть потерянный взгляд, словно ты ищешь и не можешь найти кого-то. Сердце замрет. Вдруг меня? Но разум одернет, подсказывая, что это невозможно, что так не бывает. Поезд уйдет, оставляя тебя на перроне, и вернется, чтобы унести меня прочь. Я даже почти шагну в вагон, но в последний миг остановлюсь и отступлю, в какой-то глупой надежде. Наступит пауза. Наверное, мир оглохнет от стука двух сердец, когда поезд отъедет и тут, в эту минуту, останемся только мы. Ты чуть смущенно улыбающаяся мне и я, разрывающийся между желанием ринуться туда к тебе, прямо так, через рельсы, чтобы не исчезла, не ушла и боязнью ошибиться, обмануться и остаться с сердцем разбитым на осколки отражений. Время вновь ускорит бег, пронося мимо шумящие чужими голосами вагоны поездов, а мы так и будет стоять на самом краю, глядя друг на друга и не смея отвести взгляд, не веря до конца, что тонкая кристальная гладь, больше не разделяет наш мир на две части – твою и мою.
Каждую ночь я вижу один и тот же сон, хотя порой мне кажется, что и не сон вовсе. Проваливаясь в тягучее оцепенение дрёмы, я грежу. И в этих грёзах приходишь ты.Из ночи в ночь я закрываю глаза, чтобы открыть их в хрустальном зале. От разноцветных переливов и множества отражений кружится голова, а сердце в преддверии чуда стучит как сумасшедшее. Я знаю, что сегодня, как и всегда, чудо придет, и в одной из граней я увижу тебя.
Уже и не помню, как попал сюда, помню лишь, что в груди закипала жгучая боль от желания, чтобы кто-то понимал с полуслова и слышал без слов, чтобы одно дыхание делилось пополам, становясь нашим. В тот первый раз я смотрел на лунные блики, играющие на острых гранях, и горько улыбался, оплакивая без слёз своё одиночество. Тысячи отражений, миллионы копий косились на меня и, словно подбадривая, качали головами. Рассматривать их, вскоре вошло у меня в привычку. Я стал замечать, что каждый из них живет своей жизнью. Кому-то улыбается, с кем-то встречается, где-то учится, а может и просто работает. Это чем-то напоминало немое кино в цвете, где эмоции и желания, угадывались по изменению выражения лица и легкому шевелению губ. Проходя как-то раз мимо очередного кристалла, в гранях которого мерцали чужие огоньки душ, так похожих на меня и в тоже время таких разных, я зацепился взглядом на совершенно чистую поверхность. В ней ничего не отражалось. Удивленно изогнув бровь, я подошел и принялся рассматривать «бракованный» участок. Но как бы я не старался, внутри кристалла не расцветала моя копия. Повертевшись вокруг, я уж собрался уходить, как внутри появилась какая-то точечка, которая разрослась до некрасивой кляксы, замерцала и вдруг превратилась в изображение прихожей.
Теплый свет, мимо зеркала прошел кот, присел на коврик у двери и почесал себя за ухом, глянул на вешалку и, подойдя к косяку, выгнул спину, с деловитой мордой начиная точить когти и мяукать. Мяукнул. Я чуть не обронил привычное - «кис-кис», но замер удивленно моргнув. Первый раз за все время я услышал, в этом зале посторонний звук. К тихому, но явственно слышимому урчанию прибавился еле уловимый перестук каблучков, а потом по ту сторону грани, появилась стройная девушка, с такой же огненно рыжей копной волос, как у меня. Подняв руку, в которой была зажата расческа, она деловито пригладила волосы, поправила ноготком контур губ и улыбнулась. Сердце пропустило один удар и судорожно сжалось. А я все никак не мог оторвать удивленно-восхищенного взгляда от ее лица.
-Я тебя люблю – неожиданно проговорила моя копия в женском варианте. – Слышишь?
В ее взгляде мелькнула лукавая хитринка, а улыбка стала чересчур соблазнительной, словно так и просила, чтобы ее коснулись губами, попробовали на вкус.
-Да, да – продолжала меж тем «незнакомка», - я тебе это говор. Я люблю тебя, Я люблю себя. Тебя в себе и себя в тебе, я это ты.
Наманикюренный ноготок постучал по тонкой прослойке стекла между нами. Я вздрогнул и отшатнулся. Честно признать я даже заозирался, пытаясь понять, кому она это все говорила. То что, я смотрел на нее с другой стороны зеркала, дошло до меня не сразу. «Ну да, - сидя в очередной раз напротив этого «бракованного» стекла, и наблюдая, как она торопливо собирается на учебу, размышлял я – это она своему отражению говорит, а вовсе не мне. Если бы знала, сказала бы?»
Но чем чаще я наблюдал за ней, чем чаще слышал это звонкое, я люблю тебя, тем сильнее билось в груди сердце, и болезненно обрывалось, стоило ей захлопнуть за собой дверь. Я как кот метался по хрустальному залу, измеряя его шагами и даже не глядя по сторонам, а иногда возвращался, чтобы коснуться кончиками пальцев кристалла и улыбнуться. Эта улыбка, она появлялась на губах сама собой, по-хозяйски занимая главенствующее место, а внутри разливалось тепло. Когда девушка вновь появлялась дома, я слышал как она кормила кота, как разговаривала с подругами по телефону и беззаботно смеясь, рассказывала последние новости. Я и сам не заметил, как весь мой сон стал наполнен ожиданием, томительным ожиданием ее прихода. Теперь стоило ей оказаться у зеркала, я поднимал руку, чтобы коснуться подушечками пальцев лица, словно не существовало этой ледяной грани между нами, которой не было прочнее.
-Я люблю тебя, - шептали ее губы, а мои пальцы скользили, очерчивая контуры ее лица, запоминали, впитывали в себя этот ледяной образ, навеянный сном и одиночеством.
-Ты любишь меня, - пела она, а мои ладони оглаживали ее бедра, словно в надежде ощутить под собой живое тепло кожи, а не холод камня.
-Я люблю тебя в себе, - читалось в ее глазах и улыбке, а я медленно касался губами краешка губ, слизывал языком этот морозный нектар, находя его самым восхитительным на всем белом свете.
Каждый раз я мысленно твердил в ответ «я тоже люблю тебя, тебя» - но, ни разу не решился произнести это вслух, считая бессмысленным говорить со стеклом. И вдруг все прекратилось, кристалл померк, и ни разу ни ожил, словно погрузившись в какое-то тяжелое болезненное забытье. Мои сны снова стали пустыми, вязкими, полными кошмаров и метаний. Нет, я все так же попадал в этот зал, но теперь он смотрел на меня тысячами осуждающих глаз и нашептывал мне о потере. А я вновь и вновь возвращался к тому месту, откуда мог наблюдать за ней.
-Если бы хоть раз тебя увидеть, я бы сказал тебе, - потянул руку, касаясь камня, - как ты нужна мне, как ты важна для меня. Ты часть меня, я часть тебя, мы одно целое, я люблю тебя.
Отчаяние захлестнуло с новой силой, разрывая душу на куски, выбило почву из-под ног, заставляя рухнуть на колени, резью прошлось по глазам, вышибая слезы. Кристалл под рукой потеплел, откликаясь на мою отчаянную мольбу, и мигнул. На этот раз в отражение не было прихожей, там был луг, усыпанный цветущими маками и ты в легком алом платье, рыжие кудри, рассыпанные по плечам и чуть печальная улыбка. Ты лежала среди цветущей роскоши, глядя на небо и, кажется, что-то напевала. Но вот твои веки дрогнули, тяжелея, и закрыли от меня удивительные глаза, цвета гречишного меда. Пальцы неуверенно пробежали по стеклу, здороваясь с тобой.
-Я люблю тебя, - тихо прошептал, не сводя взгляда с твоего спящего лица, - слышишь, я люблю тебя!
Мой крик, пронесся по залу и отразился от граней, множась, словно торопясь оглушить весь мир этим моим признанием. Пространство подернулось рябью, закрутилось в тугую спираль, связывая меня и не желая отпускать, и все же отступило, оставляя ошарашенного и болезненного щурящегося, от яркого солнца, среди качающихся маковых бутонов. Когда первое оцепенение схлынуло, а глаза привыкли к дневному свету, я подошел, присаживаясь рядом, рассматривая тебя, такую далекую и в тоже время такую неимоверно родную и близкую. Протянув руку, поправил вьющуюся прядь, что упала тебе на лицо. Ресницы дрогнули, кончики пальцев замерли, касаясь твоей скулы, а взгляд поймал взгляд, в янтарную ловушку.
-Спи, - наклонившись, прошептал я, наполняя свою улыбку теплом, что копилось внутри меня, - спи, родная, это всего лишь сон. Твой и мой, наш с тобой сон.
Ты что-то тихо ответила и даже улыбнулась, попыталась поднять руку, чтобы коснуться меня, но та непослушно, упала обратно, сминая легкую полупрозрачную прядь твоего наряда. Ты так беззащитна, так хрупка, что кажется, коснись я тебя пальцами, и ты истаешь, превращаясь в дымку, в мечту, у которой никогда не будет воплощения. Потянусь, срывая один из цветов, оборву лепестки, чтобы коснуться бархатным алым краем твоего лица. Тонкий шелк цветка заскользит по бровям, накроет веки и прижмется утреней прохладой к губам, которые приоткроются в тихом вздохе. Лепесток пробежит по шее и замрет на ключице, словно в нерешительности. Взгляд заскользит дальше, заставляя меня облизнуть пересохшие губы и немного пьяно улыбнуться. Дрогнет рука, начиная новое движение. Это так безумно хорошо касаться тебя пусть и не напрямую, скользить алым по алому, и чувствовать через этот прохладный маковый шелк биение твоего сердца. Так нежно ласкать твое тело невесомыми касаниями цветов, видя, как даже во сне оно откликается на мою нежность. А когда желание станет почти нестерпимым, а алые лепестки засыплют твой стан и рассыпанную медь волос, я наклонюсь, чтобы коснуться губами губ.
-Люблю тебя, - выдохну и растянусь рядом, чтобы повернув голову, никогда больше не сводить с тебя взгляда. – Тебя одну, и даже если мы никогда не встретимся – буду любить.
Ты лишь улыбнешься, вздохнешь, немного печально и не просыпаясь, придвинешься ближе, устроишь голову у меня на плече и снова забудешься сладким сном. А я так и буду, глядя в прозрачное небо, перебирать волосы, такие же, как мои, купаться в их шелковистости, пока сон не укутает тяжелым душным пологом расставания.
Утро как всегда выдалось хмурое, хотя там за окнами уже бушует июнь. Деревья перешептываются изумрудной листвой, как старые сплетники и распускаются цветочные бутоны, наполняя воздух тяжелым ароматом лета. Потянусь и сяду, потирая глаза. Я устал. Устал быть один, и устал терять твой ускользающий образ. В ванной из зазеркалья на меня посмотрят печальные глаза цвета меда, а пальцы взлохматят непослушные рыжие кудри. Хмыкну.
-Нет, парень, тебе не повезло – ткну в свое отражение пальцем, - я тебя не люблю. Не в моем ты вкусе, - ухмыльнусь. – А жаль.
Быстрый завтрак и чуть не убежавший кофе, да не забыть коту насыпать еды. А потом бегом, бегом на работу. Шумные улицы, косые взгляды, алое марево футболки на рвано вздымающейся от бега груди. Курю, запихнув руки в карманы и покачиваясь с мыска на пятку. Плечо тянет объемная сумка, а глаза прячутся за стеклами темных очков. Все как всегда. К платформе напротив подкатит поезд. Гнусавый голос объявит о конечной станции и ….. Я вздрогну и чуть опущу очки на переносицу, глядя поверх темной грани стекла на тонкий силуэт, что мелькнет напротив. Рыжая копна волос, алое легкое платье и чуть потерянный взгляд, словно ты ищешь и не можешь найти кого-то. Сердце замрет. Вдруг меня? Но разум одернет, подсказывая, что это невозможно, что так не бывает. Поезд уйдет, оставляя тебя на перроне, и вернется, чтобы унести меня прочь. Я даже почти шагну в вагон, но в последний миг остановлюсь и отступлю, в какой-то глупой надежде. Наступит пауза. Наверное, мир оглохнет от стука двух сердец, когда поезд отъедет и тут, в эту минуту, останемся только мы. Ты чуть смущенно улыбающаяся мне и я, разрывающийся между желанием ринуться туда к тебе, прямо так, через рельсы, чтобы не исчезла, не ушла и боязнью ошибиться, обмануться и остаться с сердцем разбитым на осколки отражений. Время вновь ускорит бег, пронося мимо шумящие чужими голосами вагоны поездов, а мы так и будет стоять на самом краю, глядя друг на друга и не смея отвести взгляд, не веря до конца, что тонкая кристальная гладь, больше не разделяет наш мир на две части – твою и мою.