&lt;[изображение]" Сердце начинает чаще биться, а по телу проходит дрожь при виде распускающихся бархатно-ч...

среда, 13 октября 2010

20:35

SWORN

Доминантная пироженка (с) Rex_Noctis

" Сердце начинает чаще биться, а по телу проходит дрожь при виде распускающихся бархатно-чёрных лепестков с едва заметной багровой каймой, тонкие крылья носа трепещут, вдыхая богатый царственный аромат, а пальцы с нежностью касаются острых, тёмно-зелёных шипов, способных иглой войти под кожу, освободив от условного плена мириады красных капель, словно, россыпь алых лалов, которые воспевал Фирдоуси.
Сегодня я получил много цветов за выступление. Но дороже всех именно этот. Потому что он от тебя. Ты прекрасно знаешь, что после того случая я испытываю, глядя на розы. Я не знаю языка цветов, но теперь это тайный сигнал, изысканное приглашение и встреча двух янтарных взглядов, только в одном сверкает расплавленное золото, а другой, словно, тягучий сладкий мёд. Но эту разницу мы сами едва способны заметить, не говоря уже о посторонних.
Я перенял многое от тебя. Правда, многое, оказалось, у нас и так общим.
Чёрные с дымчатыми разводами джинсы с молниями на боках на всю длину ног, кожаный ремень цвета смолы и пряжка в виде золотого дракона, бронзовая шёлковая рубашка, стилизованная под чеонгсам, полы которой скреплены маленькими обсидиановыми пряжечками, и медно-красные волосы убраны назад, и поддерживает их две тонких золотых спицы, спиралями закручивающимися на концах. И босиком. Разумеется, босиком, потому что тебе это тоже нравится.
Тяжелый мрак комнаты рассеивает трепещущее пламя от сахарно-белых стоящих в канделябрах свечей. Я до сих пор так и не умею понятия, сколько их тут, и какие ещё сюрпризы хранит эта комната.
Возможно, когда-нибудь ты мне это всё продемонстрируешь.
Подходишь, как всегда, тихими крадущимися шагами огромного и очень опасного хищника. Но я чувствую тебя кожей, мне не нужно смотреть, чтобы понять, почему дрогнуло пламя и ощутить, как склонившись ко мне, горячее дыхание обожжет шею, а влажный росчерк языка на мочке заставит на миг замереть. Чтобы потом с обозначившейся на губах улыбкой откинуться назад, запрокидывая голову назад, но осторожно, чтобы не оцарапать тебя спицами.
Твои губы коснуться моей скулы.
- Тебе понравилось, как я сегодня играл? – шепну, пытаясь разглядеть твои глаза.
- Хорошо играл, - кивнёшь, как всегда, кратко и чётко излагая своё мнение, и склоняясь ещё ниже, чтобы коснуться губами шеи, при этом отодвигая стойку воротника.
Честно говоря, для меня загадка – смогу ли я когда-нибудь увидеть, чтоб ты кем-то восхищался? Но об этом позже. Извернусь довольной кошкой, оказываясь к тебе лицом, и лишь на секунду взглянув в золотистые глаза, проведу кончиком носа по скуле, полностью растворяясь в каждом прикосновении, ощущая аромат твоей кожи и едва едва-едва - сладковатую примесь крови. Ты недавно был на охоте. Но насытившись вдосталь, ты пришёл сюда, чтобы утолить другой голод.
Скользну ниже, нетерпеливо расстёгивая пуговицы на рубашке, чтобы провести губами и дыханием дорожку по коже, разметать батистовые полы и, прижавшись щекой, потереться кошачьим движением о живот, и снова подняться выше, на этот раз нежно касаясь языком груди, чувствуя терпковатый привкус.
Ты же знаешь, самые лучшие представления я устраиваю, когда тело заточено в четыре стены этой комнаты, а душа оплетена прочной лучистой сетью, такого же цвета, как твои глаза. Поймаешь мой взгляд, и, взяв за подбородок, легонько притянешь к себе, чтобы впиться в губы неистовым поцелуем и тут же отстраниться. Я не стану ждать, стяну твою рубашку, беспардонно оторвав пуговицы на манжетах, откину её на пол. Обниму тебя за шею и лизну в уголок губ.
- Котёнок что-то хочет? – смешливо поинтересуешься, глядя на меня сквозь полуприкрытые глаза.
- Хочет, - улыбнусь я и, воспользовавшись моментом, пока ты не ожидаешь ничего, изловчусь, схватив тебя за руку, откину на широкую постель. Изогнёшь бровь, едва заметно усмехнувшись, словно, оценивая мой энтузиазм, но ничего не скажешь, словно, желая посмотреть – что же будет дальше.
Склонюсь, начиная медленно покрывать поцелуями твою шею, спускаясь к ключицам.
- Какая инициатива, - хрипло прошепчешь, вкрадчиво пробираясь пальцами под бронзовый шёлк одежды. Резко отряхну твои руки, пока не давая возможности прикоснуться ко мне.
Впрочем, после нескольких минут всё равно на тебе не единого лоскутка ткани, которая тут же ляжет на пол. Туда же последуют джинсы с расстёгнутыми молниями, пояс и даже одна сломанная спица, которую ты по неосторожности превратил в две не равных части.
В какое мгновение весь мир сузится до закрытой на ключ комнаты, освещаемой дрожащим пламенем и тихими томными вздохами и стонами.
Немного отстранюсь, тяжело дыша и сдувая с лица слегка встрепанную медную прядку, которая стекла вниз, больше не поддерживаемая изысканным украшением. Проведу кончиком языка по раскрасневшимся теперь от жадных поцелуев губам, неотрывно глядя на тебя и пальцы медленно проскользят по твоим рукам – от плеч до раскрытых вверх ладоней, улавливая едва различимое утробное урчание огромного хищника. Наши пальцы сплетутся, но лишь на мгновение. Резко приподнявшись и протянувшись над тобой, ловко подхвачу прикреплённые к быльцам цепочки и пристегну твои запястья к покрытой лаком коричневой изогнутой резной спинке.
Глухо взрыкнешь, опалив меня золотом взгляда, но пока ты ещё не в том состоянии, чтобы их разорвать. Возьму твоё лицо в ладони и мягко прикоснусь к губам, выпивая всё дыхание, наслаждаясь каждым еле различимым стоном, то и дело потираясь о тебя всем телом, вжимаясь бёдрами, ощущая твоё возбуждение и холодя грудь шёлком чеонгсама.
Ладони огладят твои бока, чуть царапнув ногтями кожу, а губы чуть заденут вершинку соска, чтобы вырвать полувыдох-полустон.
- Какой ты красивый, - шепну в полумрак комнаты и жгущее золото глаз. Я никогда не говорил этих слов, но сейчас смелость появилась, словно, сама по себе.
Потому что это правда. Ты, действительно, очень красивый.
Продолжу спускаться ниже, шепча неразличимые нежные слова, щекоча кожи на груди и животе медленными скользящими касаниями ресниц, которые, как тебе известно, в Японии называют поцелуем бабочки.
Лаская и оглаживая тебя, коснусь напряжённой плоти, услышав, как тихонько звякнут серебристые цепочки от резкого рывка.
Улыбнусь и покачаю головой. Ещё рано, мой хищник, ещё рано. Наслаждаясь янтарным маревом в твоих глазах чуть поверну голову и плавным жестом начну осторожно вынимать спицу из тяжёлой шелковистой рыжей меди, давая возможность разглядеть, как падает на шею каждая прядь, расчерчивая огненным всполохом белизну кожи и струится волнами по плечам. В ответ – затаённое дыхание и жадное рассматривание происходящего спектакля. Перехвачу твой взгляд и прочту обещание, что сладко мне не будет. Улыбнусь уголком губ и наклонюсь к напряжённой плоти, впиваясь пальцами в бёдра и скрывая рыжей завесой всё действо, поочерёдно меняя влажные и жаркие прикосновения рта невесомой и прохладной лаской шёлка волос. Под аккомпанемент протяжных стонов, пробегающих по телу волн дрожи и всё более отчаянного предупреждающего звона цепочек.
Оторвусь от тебя и взгляну на лицо, увидев уже прокушенную клыками губу и стекающую вниз по подбородку каплю крови. Откину назад рассыпанную по плечам червонно-золотую сеть волос и вернусь к тебе. Но не целуя. Медленно впуская в себя твою плоть и глухо постанывая в ответ. Слизывая солоноватую кровь в точности повторяя её путь от нижней губы по подбородку чуть прикусывая кожу. Снова посмотрю на тебя. Но при этом кровавый след всё останется на губах – и это для тебя станет сигналом и толчком для пробуждения другой сущности. Которая всегда выходит из золотого марева твоих глаз.
По комнате разольётся утробное рычание, и запястья с содранной кожей с силой сдавят меня в нечеловеческих объятьях. В одно мгновение отросшие когти разорвут бронзовый шёлк, лишая последней одежды и оставляя совершенно обнажённым, разве что с рубиновыми изящными кольцами, пронизывающими соски. Вот и весь наряд.
Теперь уже будет не до улыбок и медленного соблазнения. Теперь мои ногти впиваются в твою спину, а тело вздрагивает от сильных и порой резковатых движений, а со стонами и всхлипываниями из бордовых искусанных губ вырываются хриплые выдохи: «Да, Рэн, ещё…».
За время, которое я с тобой нахожусь, я научился любить не только тебя, но и неистового зверя, который обычно дремлет. И пробуждается только под моими поцелуями и прикосновениями. Просто однажды испробовав твоей крови, я стал таким же. Мой зверь ещё слишком мал и слаб. И пока я умею его контролировать. Но подобное лечится подобным. А, если это неизлечимо…
Тело содоргается в оргазме и я обессилено падаю на чёрные шёлковые простыни, не чувствуя рисуют ли ещё узоры твои когти на моей спине и как внизу живота разливается жидкое пламя. Дышать тяжело, перед глазами темнеет, а реальность рассыпается на мельчайшие частицы под бешеными ударами сердца.
Через какое-то время я чувствую, как меня снова обнимают твои руки, но на этот раз осторожно и нежно привлекают к себе, легонько поглаживая по плечам и спине.
- Gattino, - прошелестит мягкий шёпот в полумраке, словно, вспорхнёт теневая бабочка.
Я улыбнусь и прижмусь к тебе, уютно согреваясь в твоих объятьях и блаженно прикрывая глаза.
Губы дрогнут, и горячее дыхание нарисует на твоей шее неслышные слова.
Я люблю тебя, мой хищник. И буду любить всегда. Всегда… Даже, если ты никогда не сможешь полюбить меня.

@музыка: Король и Шут - Воспоминания о былой любви

@темы: ориджинал, Реми Легран